— …Родители, конечно, все лето просто на ушах стояли, никак поверить не могли, что у нашего Кости ребенок будет! – рассказывает тридцатилетняя Алла. – Мама его все маленьким считала. Я говорю, мам, ты сама-то меня в каком возрасте родила? А она – в двадцать один, но не в восемнадцать же! Хотя Косте на самом деле девятнадцать через месяц, а девушке его, Насте, девятнадцать уже исполнилось...
— ...Ну и вот, придумали они такой вариант, что теща будет у них жить с понедельника по пятницу! Сын, конечно, в шоке был, ему это не понравилось с самого начала, но они решили, что брать к такому маленькому ребенку совсем чужого человека нельзя. Тем более на целый день! Да и накладно это… Решили потерпеть, это всего на год, ну, чуть больше…
— …Я ему так и сказала – либо возвращай старый график, работай, как все нормальные люди, с девяти до шести, либо …это не семья, в общем! – злится тридцатидвухлетняя Кристина. – Я себя матерью-одиночкой чувствую! Все на мне! Мы вообще не видимся с мужем на неделе в таком режиме, и это еще полбеды, главное – дети его тоже не видят. Утром наш папа теперь спит, вечером на работе, зачем такой папа нужен тогда вообще? Ради денег? Так ради них числиться в семье не обязательно, можно развестись и алименты платить…
— ...А я виновата, что Кате нелегко? – злится Настя. – Я ее, что ли, заставила ребенка без мужа рожать и ипотеку брать в одно лицо? Нет, она сама так решила...
— …Свекровь всю беременность мне мозг выносила! – жалуется двадцатисемилетняя Евгения. – Первая ее фраза была, когда она узнала, что у нас с Филиппом ребенок будет: «Рожать будешь только у нас!». Ну, в смысле, в их городе. У нее там подруга какая-то в роддоме работает акушеркой, первая сноха рожала там, значит, и все, мне тоже туда надо…
– ...Ночь не спала и решилась. Иду на аборт... – поделилась сорокапятилетняя Алла. – Ну потому что не хочу людей смешить. Как представлю эти круглые глаза везде – в женской консультации, на работе, у старых знакомых!.. Этот шепоток за спиной – мол, старая дура, с ума сошла, люди на пенсию уже идут, а она в декрет собралась, брррр... Не хочу быть посмешищем!
— Восемь лет назад мать на порог меня не пустила, беременную! – рассказывает тридцативосьмилетняя Надежда. – Никакие младенцы здесь мне, говорит, не нужны на старости лет, иди аборт делай. Я ей – мам, какой аборт, у меня уже живот на нос лезет. А она – ну, в детдом, значит, сдавай, потом приходи. Вот и поговорили… А теперь она удивляется, что я ее из жизни вычеркнула! Звонит мне с чужих телефонов, плачет: «Ты мне всю жизнь, что ли, теперь будешь вспоминать тот случай?» Как будто это мелочь какая-то произошла, ничего не значащая…
— Да, вредная привычка, я знаю! – рассказывает двадцатисемилетняя Кира. – Но я взрослый человек, имею право на слабости. С ребенком сейчас просто дико устаю, вечером, когда уложу дочь, чашечка кофе и сигаретка на кухне – мое все! Но теперь мне приходится курить, как в пятнадцать лет, в форточку, а потом еще и жевать резинку или леденцы, чтобы избавиться от запаха. Потому что знаю: если муж увидит или унюхает– будет скандал!..
— …Я сто раз им сказала: чай мне купите с бергамотом, но не в пакетиках! – грустно рассказывает семидесятидвухлетняя Валентина Петровна. —Неужели это так трудно запомнить? Привезли, конечно, именно в пакетиках, там не чай, а труха! Я такой не пью. Сметану просила в сиреневых стаканчиках, не в желтых, масло – девяносто процентов которое, новозеландское, вместо него купили непонятно что…
– Я свою маму очень люблю, – рассказывает тридцатилетняя Раиса. – Но человек она своеобразный и очень непростой. Все должно быть только так, как она сказала, и не иначе. Так тоже нельзя!.. Но ее, конечно, не переделать. Приходится мириться с тем, что есть...
— Ребенок сегодня с утра какой-то не такой! – рассказывает тридцатилетняя Ульяна. – Не ест, не спал днем, капризничает, на руки лезет. Мама моя заходила, говорит, похоже, заболевает малыш. Вечером звонит – ну как у вас дела, как Ванечка? Я говорю, да непонятно. Температура тридцать шесть и девять, вялый, не ел опять, уснул еле-еле, это при том, что днем не спал… Она – ну ладно, держитесь, если что, звони. Игорь-то дома уже? Нет, говорю, он позвонил, сказал, в спортзал поехал. Мама в шоке – ты зачем, говорит, его отпустила, какой спортзал, когда ребенок недомогает?
– Ночь на дворе, представляешь! – рассказывает пенсионерка Людмила Львовна. – Мы с отцом спим уже давно, конечно, десятый сон видим. И вдруг – звонок по телефону! Я перепугалась, до ужаса боюсь ночных звонков, обычно ведь в такое время просто так не звонят... Подскочила, схватила трубку – а там Игорь, зять. Кричу ему – Игорь, что случилось? Что-то с Мариной?!..
– Домашний телефон она отключила уже давно – ребенок у нее, видите ли, спит, а аппарат звонит не вовремя, то с опросами, то с рекламой! – с возмущением рассказывает про дочь пятидесятивосьмилетняя Марина Захаровна. – А теперь и мобильный у нее на беззвучном режиме, она его не слышит… Вообще дозвониться невозможно! Я говорю, я тебе набрала раз пятнадцать уже, ты почему не отвечаешь?
— ...С матерью очень сложно общаться! — рассказывает тридцатишестилетняя Нина. — К словам цепляется, ноет, критикует, учит жить. После разговора чувствуешь себя полным ничтожеством! И не звонить вроде как нельзя, мать же все-таки! У нее кроме нас никого. Хорошо, дочка подросла, сбагрила я ей эту почетную обязанность, каждый день звонить бабушке…
– …Дружили они год, все было прекрасно! – со вздохом рассказывает про сына и его девушку пятидесятитрехлетняя Нина Егоровна. – О свадьбе стали говорить. Месяц назад Вика переехала к нашему Косте, решили они жить вместе. И началось! Костя говорит, мам, я в шоке, кто-нибудь сейчас так делает вообще? Вика требует, чтобы он носки свои и нижнее белье стирал каждый вечер, как снимет, руками. Зачем? Ведь есть стиральная машина!..