— …Да я всегда думала, что Светка, сестра мужа, здоровая, как конь, на ней пахать можно! – рассказывает тридцатичетырехлетняя Зинаида. – Во-первых, молодая совсем, ей тридцати еще нет, во-вторых, она ж всю жизнь жила в свое удовольствие, никаких правил не соблюдала. Выпивала, гуляла, ела что попало, шарилась ночами по всяким злачным местам, троих детей родила и не заметила, как…

– …Ты же все равно дома целый день! – говорит Яне соседка Светлана. – Присмотри за моими мальчишками, а?.. Нет, заходить не надо, они сами справятся, все-таки семь и одиннадцать лет, не маленькие уже. Просто я им скажу, чтобы в случае чего спускались к тебе... Да скорей всего все будет в порядке, это не потребуется… Просто мало ли что! Кто-то вдруг упадет, порежется, или еще что. Выручишь? Не очень тебе это сложно?..

– … От дочери я такого точно не ожидала! – чуть не плачет сорокапятилетняя Маргарита. – Вчера я ей опять звонила, пыталась поговорить. Донести до нее, что она на эту трешку никаких прав не имеет! По крайней мере, моральных! Это моя квартира!.. Я – единственная наследница моей матери, и причем тут Полинка, вообще не понимаю!

— …Свекровь у меня вообще на детях помешана! – рассказывает тридцатидвухлетняя Ксения. – Считает, что чем больше их, тем лучше. У нее самой трое, я только удивляюсь, почему не десять, ее бы на всех хватило... Только вот внуков как-то немного: наша дочь, и всё. И это ее боль! Она себя видит прямо среди толпы малышей человек в пять-семь, которых ей на лето будут привозить на дачу, этакая классическая бабушка с пирожками…

– Машка утром на работу пришла, смотрю, на ней лица нет! – рассказывает тридцатипятилетняя Виктория. – Я говорю, ты что такая, случилось что-то? Да ребенок заболел, отвечает. Так-то ничего страшного, по идее, обычное дело – температура, насморк, кашель сухой. Скорей всего, простыл пацан. Но на фоне этого ковида, знаешь, не по себе как-то. Температура высокая, и не сбивается ничем…

– …А у нас все не как у людей! – рассказывает тридцатилетняя Жанна. – У всех подруг свекрови в доченьках своих, у кого они есть, просто души не чают, а к невестке относятся с прохладцей. А для нашей мамы вот уже четвертый год лучше нет, чем Танечка, жена брата… До смешного уже! В субботу я собралась ехать в магазин, кое-какие вещи себе купить, сказала маме вскользь, а она прямо истерику устроила – не езди одна, попроси Танечку с тобой съездить. У нее отличный вкус, мол, а ты опять купишь ерунду какую-нибудь… Ну конечно, как же, без Танечки я же и трусов себе не выберу, куда уж!

...Наталья Игоревна хочет дружить с невесткой, но дочь Ольга постоянно устраивает какие-то бури в стакане воды, советует, лезет учить Викторию, как ей обращаться с ребенком, упрекает в том, что Вика ужасная мать. Та молчит-молчит, а потом тоже наступает золовке на больную мозоль – мол, посмотрим, какая ты будешь мать! ЕСЛИ будешь. А то ведь не удивительно, почему у таких, как ты, умниц-разумниц детей нет. Ольга плачет, не спит ночами, хлещет успокоительные...

– Марин, ничего другого пока не нашла, но здесь я тоже больше не могу! Если не уйду, я просто сдохну!  Я устала, как собака. Больничный не брала ни разу за два года. У нас его никто не берет, не принято, больных не любят. Лечимся на ногах... Директор самодур, при всех и дурой, и овцой может обозвать, и бумаги в лицо швырнуть. Выходные? – их просто нет. Начальство звонит и требует в любое время дня и ночи. С обеда могут сорвать, из душа вытащить!.. Рабочий день до упора, на этой неделе, например, я раньше десяти вечера из офиса не выходила. И так у нас всегда!..  А на все жалобы ответ один – "Не нравится, увольняйтесь! На ваше место очередь стоит...".

— Мы с мужем вообще в шоке! — рассказывает пятидесятилетняя Наталья Олеговна. — Что этот ее, с позволения сказать, молодой человек творил всю ее беременность, так это ни в сказке сказать, ни пером описать… И на аборт ее отправлял, и из квартиры, которую они снимали, выгнал. И кричал везде, что ребенок не его — нагуляла, мол. Все нервы вымотал, честно!

— Со стороны посмотреть, так зять у нас – просто идеальный муж! – рассказывает пятидесятисемилетняя Тамара Викторовна. – Зарплату всю до копеечки несет домой и отдает жене – кладет в шкатулку в тумбочке. Сам так решил… Таня моя в декрете сейчас, сама не зарабатывает, пособие получает какое-то там копеечное, от собеса, как неработающая. Ну, вот так получилось, уволилась перед беременностью, а потом устроиться уже не смогла… Так в итоге они на это пособие и живут практически весь месяц!

... На остановке в полный автобус с трудом втиснулась колоритная пара - молодая блондинка, взмокшая и растрепанная, буквально втащила на себе мужское тело килограмм на сто двадцать.
Тело было безобразно пьяно.

- ...Да иди уже! Переставляй ноги! Господи! Горе ты мое луковое! Давай уже, проходи!.. - суетилась блондинка. - Вот, вставай здесь!.. Ой, девушка, извините, пожалуйста!.. Дима, ну осторожней ты! Стой вот тут, держись. Держись, говорю!..

– Да вылетело из головы совершенно! – рассказывает пенсионерка Мария Кузьминична. – В начале месяца еще вспоминала, что у Бори день рождения, надо будет звонить, поздравлять. А потом что-то закрутилась тут, и все… Я вообще, честно говоря, потерялась уже, какое число на календаре, какой день недели. Не работаю же! Поэтому и за числами не слежу… Да Боря даже не заметил, что я не позвонила, ему четыре года исполнилось, он еще не понимает ничего. А для невестки, конечно, трагедия! Надулась опять, как мышь на крупу! Обиделась…

– ...А ты зря смеешься! – обижается мама. – Вон, кругом посмотри, девчонки–то все уж отстрелялись – и замужем побывали, и родили. А теперь можно, не торопясь, и любовь искать. С жизненным опытом, пониманием, что твое, а что нет, и без спешки... Таких, между прочим, и мужчины больше ценят, чем тех, кто до тридцати никому не понадобился!

— …Ну не бред ли это: с двухмесячным ребенком в коляске чуть ли не крадусь на свидание с его папой! – грустно рассказывает двадцатичетырехлетняя Полина. – Как шпионка! Оглядываюсь, чтобы не застукали мои родители. Иначе будет просто мега-скандал! Мои мама с папой Олега ненавидят. Папа тут на днях вообще заявил: узнаю, говорит, что ты с ним встречаешься – ты мне не дочь!..

— ...А я дочке так и говорю — замуж тебе надо, дорогая моя! — рассказывает шестидесятилетняя Тамара Николаевна. — Найди себе мужика нормального — тогда и дурь из головы уйдет... И рожать надо поскорее! Потому что в тридцать лет уже давно пора!.. Самореализация — это хорошо, но о банальной физиологии тоже не стоит забывать. Организм-то не обманешь...

— ...Я все понимаю, Вика не подарок у меня, особенно сейчас, но так-то тоже нельзя, я считаю. В такой момент и не звонить жене. Она родить может каждую минуту! Я тут уже не вытерпела, в магазин вышла и позвонила зятю, говорю, ты что творишь-то вообще? Звони хотя бы, узнавай про состояние, родила или нет. А он мне – а что звонить? Родит – сообщит. А выслушивать ее истерики бесконечные я устал!..

– …Нет, ну ты представляешь! Тетке уже тридцать пять, а ведет себя, как в детском саду! – с возмущением в голосе рассказывает тридцатипятилетняя Вера. – Я про Маринку, подругу институтскую. Встречались мы с ней в субботу в кафе. Сделали заказ, сидим, общаемся – и вдруг мне звонит Юлька! Телефон лежал на столе, и Маринка увидела, от кого звонок… Ой, что там было!

– ...А я невестке говорила, что этим все кончится! – горестно рассказывает шестидесятилетняя Валентина Ивановна. – Намекала, что заниматься надо не только ребенком, но и собой, и домом, и мужем, иначе все это плохо кончится. Она меня слушать не хотела… А теперь с упреком еще и заявляет – ваш сын, мол, загулял! Загулял, да. И я его понимаю!

Полине двадцать пять, замужем, сыну пять лет.
Замуж Полина вышла еще в студенчестве, по большой любви и к тому же по беременности. Хотя, конечно, любовь была главным фактором.

Дочери моих пожилых соседей, Наталье, уже хорошо за тридцать, а она все не замужем.
Хотя вроде бы и сама не прочь обрести простое женское счастье, да и родители ждут - не дождутся, когда же единственная дочь устроит личную жизнь. Как можно жить одной, они искренне не представляют, сами-то сорок лет прожили в счастливом браке душа в душу. Только вот внуков нет, беда, и теперь неизвестно, будут ли...