– Вчера за подработку немного денег получила, решила ребенку фруктов купить, он давно уже просит, – рассказывает тридцатичетырехлетняя Ирина. – Стою в магазине и думаю, что взять – пару бананов или яблок полкило? А может, мандаринов, побаловать сына?.. А рядом две пенсионерки, крепкие такие еще бабульки, лет по шестьдесят, наверно. Смотрю, набрали в тележку понемножку, но того, сего – овощи, лимон, груши, виноград...

— С матерью у меня вообще-то отношения сложные, но то, что она меня не любит, я поняла далеко не сразу, – рассказывает тридцатидвухлетняя Маргарита. – Если так посмотреть, обижаться мне не на что, все обязанности по воспитанию меня родители выполнили неплохо. Я была сыта, аккуратно причесана, чисто одета, наглажена всегда. За мной следили, меня водили по музеям, читали мне книги, брали в отпуск. Родители не пили, в семье был достаток. В подростковом возрасте развелись, правда, я осталась с мамой, папа платил алименты… Ну да, я чувствовала, что мама относится ко мне довольно критически, она мгновенно раздражалась всегда от меня, делала огромное количество замечаний, порой очень обидных, не хвалила, никогда не интересовалась, что там у меня на душе, не обнимала и даже по голове не гладила. Но в детстве я как-то не зацикливалась на этом, оправдывала ее, думала, что, может быть, она устала, плохо себя чувствует, расстроена из-за папы, настроение у нее не то…

- Раньше все так росли, и ничего! - разводит руками моя знакомая, Ольга. - Дети в семьях спали вместе без проблем, тем более однополые. Никого это не удивляло. В общежитиях, в коммуналках что, у каждого по кровати было? - Никогда! А сейчас-то чего? Богатые стали?..

У Ольги двое детей, девочки восьми и пяти лет.
Квартира - классическая двушка, которая еще перед свадьбой досталась мужу Ольги по наследству. До рождения детей супруги сделали в квартире ремонт - не шикарный, но вполне добротный, купили новую мебель. В одной комнате устроили спальню, а во второй - что-то типа пресловутого российского "зала"-лайт: большой диван-тахта, телевизор, этажерки для книг, вазочек и всяких мелочей.

— …Мама сначала решила, что отравилась, непонятно только, чем, – рассказывает тридцатилетняя Вера. – Вроде, говорит, ничего подозрительного не ела, а тошнит ужасно, голова кружится, в глазах темно, слабость. В тот день я должна была маму к ее сестре отвезти, а она позвонила, говорит, Вер, наверно, отбой с поездкой, не могу, плохо себя чувствую. Я ей – вызывай врача, она – да ладно, я чаю выпила крепкого, полежу и все пройдет. Поехала я к ней, смотрю, она совсем никакая, вызвала скорую, несмотря на ее протесты. А врач приехал, посмотрел, снял ЭКГ, говорит, в кардиологию повезем, подозрение на инфаркт…

— …Я на работе была, когда мне позвонила с дачи сестра, в слезах, чуть ли не в истерике, – до своего мужа не могла дозвониться, – рассказывает двадцатисемилетняя Валерия. – Пропал, трубку не берет. Сама она с детьми и с нашей мамой уже с начала месяца на даче живет, муж ее – в городе, работает, вроде как. Она звонила ему раз двадцать – и вечером, и ночью, и с утра. Друзьям позвонила, на работу, хотя знала, что выходной у него, никто ясности не внес. Она тогда меня попросила съездить к ним домой, посмотреть, живой он там вообще. Раньше такого не было. Мог с вечера не ответить, но утром трубку брал всегда, а тут тишина, хотя времени почти двенадцать дня. Ладно, говорю, в обеденный перерыв съезжу, благо, живут они от моей работы недалеко…

— ...Только вот нынешний мужчина злится! – вздыхает Алла. – Вчера поругались до соплей!  Ревнует, что ли? Не знаю… Но деньги вот, если честно, совсем не лишние. Дочку можно приодеть на зиму, подарки ей хорошие купить, отложить на будущее, деньги всегда нужны. Тоже, и об образовании ребенка пора думать, когда она школу закончит, ничего уже бесплатного не останется наверняка. И о жилье. Сколько мы будем еще в однокомнатной квартире втроем с дочкой?..

— А ты знал, что Каролинка, оказывается, замуж выходит, и свадьба в эту субботу? – спросила Полина мужа, едва зайдя вечером в квартиру.

— Нет, откуда мне знать? Это же твои родственники… - поднял глаза муж.

– Нет, ну я, конечно, знала, что моя мама не фанат внуков! – грустно рассказывает тридцатилетняя Элина. – Каши, пироги, подгузники – это все не ее. Она у нас в интернете целыми днями. С Макаром не сидела за три года вообще ни разу. А тут у нас с ней возник гипотетический разговор о втором ребенке, и она устроила мне такую истерику! На меня, кричит, не рассчитывайте, я категорически против! Помогать не буду!

— Эта квартира от бабушки мне досталась совершенно неожиданно, – рассказывает тридцатилетняя Мирослава. – У бабушки, кроме меня, есть еще внуки и другие родственники, сын, мой отец, жив-здоров. Я и не надеялась ничего от нее получить, очень удивилась, когда выяснилось, что есть завещание. Мы с мужем на тот момент уже несколько лет как взяли ипотеку, платили – правда, строго по графику, без опережения, в комфортном режиме. Просто не видели смысла затягивать пояса и закрывать пятнадцатилетнюю ипотеку за пару лет. И тут буквально на голову мне свалилась эта квартира. Родня, конечно, в шоке была, никто не понимал, почему бабушка так решила. Кто-то и обиделся, не без этого. Тем не менее в наследство я, конечно, вступила…

—Старшая сестра в юности вышла замуж, родила дочь, развелась и вернулась с ребенком к родителям, – рассказывает тридцативосьмилетняя Мария. – Всю жизнь прожила с ними. Сейчас сестре сорок четыре года, племяннице двадцать один, студентка, учится на дневном, на третьем курсе. Папы нашего уже давно нет, семь лет назад похоронили, а маму прошлой весной разбил инсульт. Она лежачая теперь, да еще и с головой беда…

– Мы отпуска, представляешь, лет пять ждали с этой нашей ипотекой! – грустно рассказывает тридцатипятилетняя Жанна. – Никуда не ездили. У нас ребенок в сентябре в первый класс идет – на море еще ни разу не был, на самолете не летал. Да и нужно перед школой немного иммунитет укрепить, всю весну проболели!

— Егор, ну я же не на курорте отдыхаю, что ты как маленький-то! — с плохо скрытым раздражением говорит Лиза по телефону мужу. — Мама одна, у бабушки инсульт, она лежит, себя не обслуживает, еще и головой поехала. А весу в ней, сам знаешь, килограмм сто двадцать, как минимум. Надо мыть, кормить, переодевать. Ну как я маму сейчас брошу? Ты взрослый мужик, у тебя всё есть. Обойдись, пожалуйста, без меня…

— Ой, Катюша такая смешная была в этих зеленых крапинках, – щебетала мама. – До сих пор не смылись, представляешь? Она сначала не хотела мазать прыщики, не давалась, плакала. Но я вышла из положения – старую куклу ей отдала, мы ее тоже лечили от ветрянки, измазали всю зеленкой… И вот три недели мы с Катей на больничном просидели! Все книжки перечитали, гору бумаги изрисовали, лепили, печенье пекли. Только в эту пятницу ее Люда забрала наконец от меня, в понедельник в сад поведет, выписали.

- Наверно, нельзя так говорить, но мама у меня совсем с ума сошла! - жалуется двадцатисемилетняя Маргарита. - Я ее просто не узнаю! Родила себе игрушку на старости лет. Теперь восьмилетняя дочь вьет из нее веревки!.. Не-е-ет, меня воспитывали совсем по-другому!

— Первое время после развода я на бывшего мужа вообще смотреть не могла, не только общаться с ним как-то, – рассказывает Татьяна. – Подруга вправила мозг. Говорит – подумай о ребенке, мол. Тебе завтра кирпич на голову упадет – с кем Алиса останется? С твоей матерью? Ну хорошо, если так. Но судя по ней, внучка ей не очень-то нужна, если честно. А бывший твой – все-таки отец. Не идеальный, может быть, да. Но ребенок его знает и любит…

— В прошлом месяце вышла из декрета, и не узнаю свою контору! — вздыхает тридцатипятилетняя Алла. — Коллеги пришибленные какие-то, испуганные... Я думаю, всё из-за нового директора. Иван Петрович ушел, мы думали, на его место Людмила Михайловна сядет. Она тетка вменяемая. Но нет, назначили нам абсолютно левого человека. Молодой, амбициозный, на ходу подметки рвет. Придумал какую-то систему корпоративного обучения, представляешь?..

— С мамой у нас отношения с детства сложные! – вздыхает двадцатичетырехлетняя Анна. – Отца у меня нет, родила она меня для себя, растила самостоятельно. Ну, и хотела, чтобы я всю жизнь прожила при ней в приживалках… С детства воспитывала в том духе, что все мужики сволочи, всем им надо лишь одно, и только мама – настоящий друг, который всегда рядом, угу. Еще бы только этот друг не гнобил меня за малейший промах… Но да, она же хотела мне только добра! Чтобы я выросла, выучилась на хорошую специальность, не принесла в подоле, а могла работать и деньги зарабатывать на себя и на нее…

— Разводиться тебе надо, Рит. Ну ты сама видишь, не семья это, правда. Ни ты, ни ребенок Денису не нужны. Не вырос он еще, понимаешь? Не созрел. Друзья, тусовки интереснее, чем семья. И ты этого не изменишь, к сожалению.

— Одна моя приятельница любит повторять, что они с мужем, мол, на ноги становились с нуля, – рассказывает сорокасемилетняя Жанна. – Я молчу, но думаю про себя – ну, если вы с нуля, то мы тогда и вообще с глубокого минуса. Они-то москвичи, родились здесь, учились, куча знакомств, друзья, родители с квартирами у обоих, которые никогда деточке в тарелке супа не откажут. Это мощная поддержка на самом деле, у нас такого не было. Мы с мужем из понаехавших. Родились, росли и учились на Урале, в небольшом городке. Там и познакомились, и семью создали. Только вот устроиться на малой родине нормально не смогли, с работой было туго, и в какой-то момент решили рвануть в Москву. Детей не было, собственности тоже, кроме родителей, не держало ровно ничего…

– Прихожу вчера с прогулки с ребенком, открыла дверь в квартиру – и обомлела! – рассказывает тридцатилетняя Анфиса. – У меня посреди коридора – куча наших вещей! Ну детских, которые мы свекрам в гараж отвезли на хранение, когда Максим подрос! Коляски, манеж, велосипед, кроватка, ванночка, автокресло для новорожденного, стул для кормления, пеленальный стол! Мешки с одеждой, игрушками, ходунки, подогреватель для бутылочек – в общем, гора под потолок, полквартиры завалено!