— ...А теперь она сообразила и предъявила нам с отцом претензию – мы ей денег, оказывается, должны! – с возмущением рассказывает Инга Владимировна. – В образование брата вкладываем миллионы, а в нее – копейки… Я говорю, ты для нас, что ли, училась и диплом получала, почему Я должна тебе за твое образование деньги платить. А она мне – а Степка для вас, что ли, учится? За него-то вы платите…
– Пять лет с дочерью не общаемся! – рассказывает тридцатишестилетняя Альбина. – Попросила у нее в трудный момент сидеть с братом, чтобы я могла работать нормально. Она психанула, сказала мне, что нянькой быть не желает, собрала вещи и ушла к своему отцу. На тот момент ей было почти четырнадцать…
– На пенсию вышла, как только смогла, после пятидесяти пяти ни дня не работала! – рассказывает шестидесятидвухлетняя Антонина Юрьевна. – И ни капли от этого не страдаю! Читаю, гуляю, в интернете сижу, дачей занимаюсь. Зимой с подругами в бассейн ходим, в парк ходим по вечерам, билеты нам частенько бесплатные подбрасывают то в театр, то на выставку. В санаторий езжу обязательно два раза в год, это как закон уже! О своем здоровье надо заботиться…
— …Родители, конечно, все лето просто на ушах стояли, никак поверить не могли, что у нашего Кости ребенок будет! – рассказывает тридцатилетняя Алла. – Мама его все маленьким считала. Я говорю, мам, ты сама-то меня в каком возрасте родила? А она – в двадцать один, но не в восемнадцать же! Хотя Косте на самом деле девятнадцать через месяц, а девушке его, Насте, девятнадцать уже исполнилось...
– У дочки ничего не получается в жизни! – вздыхает пенсионерка Юлия Семеновна. – Проблема в том, что не умеет она себя подать. Слишком скромная!.. Теперь понимаю, что это я виновата: учила ее не тому. Ну, как и нас в детстве учили: хвастаться стыдно, лезть на глаза неправильно, самой себя хвалить нельзя ни в коем случае. Так и я Полинку воспитывала: делай свое дело молча и лучше всех, и незамеченным это не останется. А сейчас все это выходит боком…
— Мама нянчится с ним, как с ребенком! – рассказывает Юля. – Подай-принеси, налей чайку, сделай завтрак, брюки погладь… это что такое вообще? Он что, инвалид, без ног-без рук? Нет! Здоровый боров, пахать на нем можно, пятьдесят лет. При этом не работает, две квартиры сдает, живет в нашей, каково? На всем готовом… Мать работает на пятидневке, он дома сидит, ждет, когда она вечером придет и ужин сделает!
– Наташка говорит – Женькина мать прямо так переживает, что каждый день по телефону звонит! – с сарказмом в голосе рассказывает тридцатипятилетняя Ольга. – Бывают же мамаши! Живет в Одинцово, это двадцать минут электричкой до Москвы. Инсульт у Женьки случился пять месяцев назад, мать приехала один раз в больницу, в самом начале, постояла, поохала и уехала домой. А теперь еще и обиделась на сноху – Наташка перестала трубку брать на звонки ее и золовки. О чем, говорит, с ними разговаривать? Не хочу!
— …Да я в магазине была, когда телефон зазвонил! – рассказывает двадцативосьмилетняя Инна. – У мужа выходной случился наконец-то, он дома с ребенком остался, меня отпустил в супермаркет. Это у меня теперь отдых такой: не с коляской бегом, как сайгак, за хлебом и молоком, а пойти так не спеша, выбрать продукты, посмотреть, что вообще продают… Ну вот, купила того, сего, на кассе стою, расплачиваюсь, продукты в пакеты складываю, и тут вдруг телефон…
— …Да я вообще не понимаю, как можно не помогать свои детям! – делится соображениями пенсионерка Зинаида Викторовна, сидя на детской площадке в компании мам, нянь и бабушек, выгуливающих здесь малышей разного возраста. – Для чего тогда и жить вообще, если не для детей и внуков, правда же? Мы с мужем для дочери на все готовы! И поможем, и поддержим, и деньгами выручим. Не понимаю тех пенсионеров, которые на пенсии живут «для себя». Потому и разводов сейчас у молодежи море, что никто не помогает с бытовухой, я считаю… Ох, лишь бы только наши не вздумали разводиться!
— Восемь лет назад мать на порог меня не пустила, беременную! – рассказывает тридцативосьмилетняя Надежда. – Никакие младенцы здесь мне, говорит, не нужны на старости лет, иди аборт делай. Я ей – мам, какой аборт, у меня уже живот на нос лезет. А она – ну, в детдом, значит, сдавай, потом приходи. Вот и поговорили… А теперь она удивляется, что я ее из жизни вычеркнула! Звонит мне с чужих телефонов, плачет: «Ты мне всю жизнь, что ли, теперь будешь вспоминать тот случай?» Как будто это мелочь какая-то произошла, ничего не значащая…
– День рождения у меня намечается через пару недель! – рассказывает шестидесятилетняя Галина Савельевна. – Дочка звонит, спрашивает, что в подарок купить. Я говорю, ничего мне покупать не надо, даже не выдумывайте! Никаких подарков я уже не жду, кроме …внуков!.
— …Я сто раз им сказала: чай мне купите с бергамотом, но не в пакетиках! – грустно рассказывает семидесятидвухлетняя Валентина Петровна. —Неужели это так трудно запомнить? Привезли, конечно, именно в пакетиках, там не чай, а труха! Я такой не пью. Сметану просила в сиреневых стаканчиках, не в желтых, масло – девяносто процентов которое, новозеландское, вместо него купили непонятно что…
– …Я мужу говорю – а ты никогда не задумывался, что у наших с тобой мам абсолютно одинаковая пенсия, при этом у моей деньги есть всегда! – кипятится тридцатитрехлетняя Луиза. – И на шоколадку внуку, и на гостей, и на приличную одежду, и на лекарства – на все хватает! Зато Ольга Петровна, свекровь – это просто ходячая финансовая катастрофа! Пенсию получила десять дней назад, а сегодня уже звонит: сынок, беда, в кошельке двести рублей осталось, не можешь немного перечислить на еду?..
– ...А мать заявила Сережке – наживаетесь на наших проблемах, мол! – рассказывает Василиса. – Ну конечно, ожидалось, что сын просто так деньги отдаст маме с папой да сестре. Но не вышло. А по поводу машины они сами предложили эту сделку, никто за язык не тянул…
– Звонит мне на прошлой неделе на работу мама и говорит – Алине, мол, выписали лекарства, а денег у нас с ней сейчас нет лишних, до первого числа все рассчитано, – рассказывает тридцатилетняя Валерия. – Нужно, говорит, четыре тысячи рублей, ты не могла бы нам одолжить… Я думаю, ничего себе, Алина здорова, как корова, ей двадцать лет, жрет столько, что мы с Серегой мамин холодильник не успеваем наполнять. И тут внезапно лекарств аж на четыре тысячи надо. Говорю, мам, да она тебя разводит в очередной раз, ты что, не понимаешь, что ли?
