— Ну конечно, теперь он без тебя и жизни не мыслит, еще бы! — говорит Маргарите подруга. — Мать больная, сам в гипсе, работу потерял, денег нет! Даже любовница, и та хвостом махнула и улетела. И теперь он понял ценность семьи, умоляет не бросать! Вспомнил “и в горе, и в радости”... Не знаю, Рит, я бы на твоем месте повернулась и ушла, думала бы о себе прежде всего. Да, от больного, ну и что? Он бы в такой ситуации еще год назад не оглянулся бы ни на тебя, ни на ребенка!
– А Сережка, брат младший, вообще самоустранился от всего! – рассказывает сорокалетняя Ирина. – Раз в неделю звонит и спрашивает – ну, как там мама? Любимый мамин сын, между прочим. А так – все на мне!.. Уже год света не вижу. Перевезли мать в соседний дом практически, квартиру сняли, чтобы мне было удобней. К ней в Балашиху каждый день я бы не наездилась, это нереально, о-очень тяжело…
– В общем, забрал ее с новорожденной дочкой из роддома, привез домой, – грустно рассказывала в электричке женщина лет сорока пяти приятельнице. – В квартире, Таня говорит, идеальный порядок, не знаю, сам убирался, или мать его приходила, а может, нанимали кого. Кроватку собрал, застелил, столик пеленальный купил, косметику, салфетки, все подготовил, расставил на полочке...
— Я уже мужу вчера так и сказала — мама твоя обнаглела уже, берегов не видит! — с обидой в голосе рассказывает тридцатидвухлетняя Маргарита. — Другие бабушки умоляют, чтобы им внуков привезли хоть на пару часов поводиться! О плате за это и речи нет! Наша же год отсидела с внуком за деньги, каждый месяц на карточку ей двадцать пять тысяч переводили. Но это ладно… Теперь она заявила, что ей нужен оплачиваемый отпуск!
— Свекрови шестьдесят четыре года, до прошлой зимы она еще работала! — рассказывает сорокалетняя Лидия. — Планировала и дальше трудиться, но сменилось у них начальство, и пенсионеров стали планомерно выживать. Банально подставляли и всячески намекали, что не тянете, мол, уже, Нина Михайловна, на пенсию вам пора... В итоге довели: в феврале она по скорой загремела в больницу, еле откачали. И сыновья сказали ей твердо, мол, все, хватит, увольняйся и сиди дома! Гуляй, отдыхай, смотри сериалы и общайся с внуками!..
— Свекровь, почти уже бывшая, бомбардирует сообщениями! — рассказывает двадцатишестилетняя Людмила. — Ну, я иногда развлекаюсь, вступаю в переписку… Пишет — ты пойми, сына я не оправдываю, дров он наломал, но Лерочке нужен отец! Я ей отвечаю — отец может и нужен, но предатель — нет. Ну, для нее это как красная тряпка для быка, как это, ее драгоценного сыночка предателем назвали! «Нельзя так говорить, Леру он не предавал! Да, он паршивый муж, но это не значит, что совсем никудышный отец! К Лере его измены тебе не имеют никакого отношения! Возможно, папой он будет замечательным!»
– Дочь полгода со мной не разговаривала вообще! – с возмущением в голосе рассказывает пятидесятивосьмилетняя Татьяна Юрьевна. – День рождения у меня был два месяца назад, думала, вспомнит, поздравит, ждала весь день – не-а! Ни звонка, ни сообщения даже. Обиделась, видишь ли! А тут звонит чуть ли не в ночи уже, времени – девять вечера. Мама, говорит, мне срочно деньги нужны! Нет, ну каково вообще?
– …И вот она мне теперь жалуется, как она не хочет ехать ни в какой санаторий, на даче, мол, столько дел сейчас! – со вздохом рассказывает про свекровь тридцативосьмилетняя Лидия. – Но ехать надо, Илья сказал, ему на работе дали путевки для родителей-пенсионеров, и отказаться никак нельзя, иначе из зарплаты у него вычтут полную стоимость… И вот такую лапшу он им вешает на уши! А у них ни тени сомнения: Илюша же сказал – значит, так и есть. Илюша врать не будет!
— ...Да ладно тебе! Ничего плохого мы не делали. Потанцевали, пофлиртовали немного и разъехались по домам — своим, заметь! И одни. Да даже если бы и не одни, что такого? Жизнь коротка, а молодость еще короче. Почему бы не погулять, пока есть желание и возможность?..
– А я ей уже сто раз сказала – уезжай, и даже без разговоров! – делится тридцатилетняя Василиса. – Думай, говорю, прежде всего о себе, о ребенке, о муже, делай так, как будет лучше для них. На материны манипуляции не ведись! Ты вовсе не обязана бросить свою жизнь к ее ногам!..
– …Это хорошо еще, что Марина у нас на даче была, когда все с ней случилось! – рассказывает про сестру шестидесятипятилетняя Нина Евгеньевна. – Муж у меня сразу понял, что дело не шуточное, быстро в машину ее и в город, в больницу. Там сын наш старший подключился, подъехал, поговорил с врачами – в общем, Мариной сразу занялись… Страшно подумать, что было бы, если бы ее дома прихватило! Она живет одна, даже скорую вызвать было бы некому…
– …Вечером пришел довольный, прямо сияет весь, как новый гривенник! – рассказывает про мужа сорокалетняя Алла. – Я говорю, что случилось, рассказывай. Да я Егора, говорит, кажется, к нам протащил на работу сегодня. Вакансия открылась как раз для него!.. На уши встал для этого Егора, позвонил ему, резюме распечатал, сам в кадры отнес, словечко замолвил там, кому надо. Егор тут же подъехал на собеседование, в итоге – его, скорей всего, и возьмут, человек нужен срочно…
– ...Сын ей говорит – а кто тебе сказал, что я буду брать больничные? Я этого делать не собираюсь!.. С какой стати вообще? Ты мать, ребенок на тебе. Невестка взвилась тут же – я мать, а ты отец, такой же родитель, и тоже должен! Меня уволят, если я буду сидеть неделями. Сын ей – а если я буду сидеть, уволят обоих!..
– …У свекрови вчера день рождения был! – рассказывает тридцатипятилетняя Анна. – Я мужу утром говорю, ты матери-то позвони. Он на меня глаза вскинул – зачем, мол? Я спрашиваю – а ты что, забыл, какое сегодня число? Он – пятое апреля, а что? И только потом сообразил, что у матери праздник, поздравить ее надо…
– Женька с утра с матерью поговорил по телефону, и весь день ходит мрачнее тучи! – рассказывает тридцатипятилетняя Алевтина. – У мамы опять все плохо! Зубов нет, жевать нечем, давление за двести, ноги отваливаются, а надо на работу идти, потому что на пенсию не проживешь. Работать, говорит, буду, видимо, до самого конца, пока не увезут… Понятно, на что намекает!