«Мать сама сказала, что никакой стакан воды от меня ей не будет нужен, она к старости подготовилась!» – усмехается Ольга

— С мамой не общаемся больше четырех лет уже, – рассказывает тридцативосьмилетняя Ольга. – Тяжелый человек, манипулятор, родила меня в свое время без мужа, отца своего я не знаю, в документах прочерк. И всю жизнь считала себя образцовой матерью, едва ли не героиней! Аргументы железобетонные: она ведь не пила, не шлялась, кормила меня, поила, в детдом не сдала, что еще надо-то! Пыталась себе и учебу мою в козыри записать: дала высшее образование. Только где там дала? Училась я на бюджете, с девятнадцати лет съехала в общежитие, с двадцати начала подрабатывать и вообще у матери больше ни копейки не взяла. Тем не менее она уверена, что она отличная мать, а я неблагодарная отвратительная дочь…

Детство, считает Ольга, было у нее довольно серое и безрадостное. Мать держала ее в ежовых рукавицах, наказывала за каждую самую незначительную провинность, завалила обязанностями. И ладно бы еще просто по незнанию так обращалась с ребенком, но нет – мать была педагогом, работала в школе учителем русского языка и литературы, являлась неплохим специалистом своего дела. Ее уважали коллеги и родители учеников, в общем-то любили дети, на работе она всегда была доброжелательной и милой.

Подписывайтесь на Телеграм-канал с реальными историями из жизни от читателей!

Никто в ее школе и подумать не мог, что дома добрейшая Валентина Михайловна превращается в мегеру, и плохое настроение срывает на дочери.

— Помню, пришли мать со своей подругой, тоже учительницей, вечером, а я пол помыла и стою на кухне картошку чищу, курицу жарю, ужин готовлю, лет тринадцать мне было, – рассказывает Ольга. – Подруга в таком восхищении, ой, надо же, как вам, Валентина Михайловна, повезло с дочкой, умница, мамина помощница… Мать стояла, улыбалась, а когда подруга ушла, ввалила мне по первое число – почему ужин не готов к ее приходу был? Где я шлялась три часа после школы? Хотя какое там шлялась, я нигде не бывала вообще, все время под колпаком, мать ведь работала в той же школе, где я училась. Шаг влево, шаг вправо – расстрел. Стоило мне плохо написать контрольную, мать знала еще до того, как нам раздадут тетради, и принимала меры…

Тепла в отношениях матери и дочери не было.

— Ни разу за все детство меня не обняла, ни по голове не погладила, ни «доченькой» не назвала, – вздыхает Ольга. – Не хвалила никогда, хотя я училась почти отлично, школу закончила очень хорошо, институт и вообще с красным дипломом. Как-то уже во взрослом возрасте спросила маму, почему она мне ни разу не сказала, что я красавица и умница? А она засмеялась деланным смехом: «Ой, уж скажешь тоже, умница и красавица, это ты-то? хахаха! Я что, врать была должна?»

Когда начали встречаться с будущим мужем, и он стал говорить Ольге комплименты, девушка долго не могла поверить, действительно считала себя страшненькой. А сейчас глядит на свои фото и поражается – ну ведь реально красотка была. Стройная, длинноволосая, с правильными чертами лица. И парни обращали внимание всегда. Но Ольга как-то не верила в их искренность, не понимала, что они в ней нашли, искала скорее корыстные мотивы, хотя какая там корысть в ней, не очень хорошо одетой нищей студентке, все время считающей копейки…

Ольга вышла замуж, родила дочь. В материальном плане выгребали с мужем сами, с ребенком немного помогали свекры. Мать только гнобила и критиковала все подряд.

— У дочки определенные проблемы со здоровьем, мы прописали ее в Москве, в квартире матери, я тогда тоже там была прописана, хотя мы с мужем ипотеку взяли уже, – рассказывает Ольга. – Но ипотечная квартира в Подмосковье, рядом со свекрами, а в столице же все-таки медицина получше. В итоге мать выписала меня с ребенком из квартиры через суд! Как фактически не проживающую более десяти лет. Свидетелей привела, соседей, справки собрала… Выписали с несовершеннолетним ребенком, да, ни на что не посмотрели. Правда, не совсем вникуда, квартиру мы тогда уже взяли в ипотеку с мужем, перепрописались к себе, конечно, но сам факт…

Вот собственно после этого Ольга общение с родительницей и прекратила. Добавила ее в черный список и, как говорит, вздохнула спокойно. Не поздравляет с праздниками, не звонит.

— Нет, вру, один раз мы с ней общались по телефону! – рассказывает Ольга. – Дозвонилась мне с левого номера, сказала, чтобы я на наследство от нее не рассчитывала, свою квартиру она отписала, мол, детскому дому. Я сказала, что рада за детский дом, а мне ничего не надо, жилье с мужем мы заработали сами. Сказала, что это не я заинтересована в общении с ней, а, по идее, мать сейчас должна думать, кто стакан воды в старости подаст. Она фыркнула, что никогда на меня не надеялась в этом плане, и никакого стакана воды от меня ей не надо. Она все продумала, отложила деньги себе на старость, а мне звонит сказать, что матери у меня больше нет. Ну, деньги у нее действительно есть, зарплату получала она неплохую в последние годы, да еще занималась репетиторством, подготовкой к экзаменам. При этом жила довольно скромно, так что подушку безопасности накопила, думаю, себе неплохую… В общем, поговорили как всегда, трубки бросили. Было это пару лет назад, наверно…

С тех пор матери Ольга не слышала и, по ее словам, наконец-то вздохнула свободно. Но вот в последние полгода ей стали звонить бывшие ученики матери. Рассказывают, что мать болеет, она уже в плохом состоянии, жить одна не может, ей нужна помощь, которую вынуждены оказывать чужие люди.

— Стыдят меня, вразумляют, уговаривают, – рассказывает Ольга. – Некоторых я смутно помню, учились в нашей школе на год-два-три старше или младше меня, других вообще не знаю уже, или не узнаю. Странные люди, куда они лезут? Доброхоты! Говорю, не хотите, не помогайте, я вас не просила, зачем вы мне об этом докладываете? А если сами хотите помогать, я-то, опять же, причем? Вот что у людей в голове? Мать им втирает, видимо, что денег у нее нет, дочь бросила, а кто-то и рад стараться, продукты ей везет, к врачу записывает. И все просто в искреннем ужасе, как я так могу! Ведь мать же! Ведь ей помощь нужна!

Ольга решительно банит доброхотов, но буквально каждые две-три недели появляется кто-то новый с претензиями. Видимо, мать дает ее телефон. И начинается опять та же песня - мол, ты можешь не общаться, но базовый уровень матери нужно обеспечить. Продуктов привезти, в квартире убрать, вызвать врача, купить лекарства. Стакан воды подать, в общем. Но стакан воды матери не нужен, она сама говорила прямым текстом, что на Ольгу в этом смысле не рассчитывает, справится без нее.

Вот пусть и справляется? Тем более квартиру отписала уже, по ее словам, детскому дому.

Или нельзя так, бывшие ученики матери правы, надо помогать, мало ли кто что говорил?

Как вам ситуация? Что скажете?