«Твоей маме я не доверяю!» – заявил Василисе муж

— Да я знаю, что дочь еще маленькая совсем, но дома уже сидеть не могу, понимаешь? – говорила мужу Василиса. – В декрете я просто тухну. Ну вот не домохозяйка я совсем, не все это могут, оказывается. А тут директор с работы позвонил. Зовет выйти из декрета, согласен на любые поблажки, видимо, нужна я там сильно. Мне кажется, это шанс! Я очень хочу попробовать…

Дочке Василисы только год и восемь. Маленькая еще, но ведь уже и не младенец. На работу Василису зовут активно, сулят золотые горы. Можно, конечно, и отказаться, сидеть в декрете сколько положено, выйти через полтора года на свою старую позицию. Но тогда и отношение к Василисе будет другое. А самое главное, проблем с ребенком в три года ненамного меньше, чем сейчас. Ну да, дадут сад. Но опыт знакомых говорит, что дети первый год больше на больничном сидят, чем ходят в группу.

Подписывайтесь на Телеграм-канал с реальными историями из жизни от читателей!

К тому же Василиса и правда не из тех, кто с детства играл в дочки-матери и мечтал варить супы. Декрет — да, был нужен. Но ей и правда тяжело дома: одни и те же сказки, детские площадки, кормления, укладывания, бесконечные стирки, разговоры только с ребёнком.

—Я люблю своего ребёнка, но очень хочу в большую жизнь, —говорила она мужу.

С ребёнком очень удачно согласилась помочь мама. Бабушка она надёжная, проверенная. Василиса в ней уверена: мама всегда спрашивает у нее, как лучше, не увлекается самодеятельностью, кормить будет чем сказали, да и принципы воспитания у них одни.

Правда, есть одно «но». Даже не одно — целая пропасть.

Мама и Андрей, муж Василисы, терпеть друг друга не могут.

Есть этому и причина. Когда Василиса забеременела дочкой, Андрей оказался не готов, повел себя не очень достойно, ругался, истерил, требовал сделать аборт, даже ушел из семьи на несколько месяцев. Василиса вынашивала беременность одна, жила у мамы, они даже какое-то время планировали растить ребенка вдвоем. Василиса сама ходила по врачам и плакала ночами. Мама тогда, конечно, всё это видела. И до сих пор помнит тот период.

Но перед самыми родами Андрей одумался. Приполз, по сути. Делом заслуживал прощение: носил сумки, отвозил в больницу, сидел у палаты. Потихоньку всё наладилось. Сейчас он нормальный муж и папа — помогает, играет, после работы активно занимается дочкой. Но для тёщи он навсегда остался предателем.

— Я его не прощала, и не прощу, — твёрдо говорит мама Василисе. — Я могу молчать, я могу не мешать вам жить. Но в душе у меня осадок. И если он думает, что я забуду — он ошибается.

Андрей это чувствует. Теща с ним не здоровается, смотрит сквозь. Иногда позволяет себе при дочери ехидные комментарии. Он в ответ хмурится, уходит в другую комнату, делает вид, что ничего не слышал. В итоге они вообще не общаются и стараются не встречаться.

Но сидеть с ребенком, кроме тещи, некому, чужим няням ребенка не доверяют, а на работу Василиса очень хочет.

И вот сейчас, когда речь зашла о том, что мама будет сидеть с внучкой, Андрей резко напрягся.

— Я не против. Ну, ладно, пусть сидит. Только одно условие: я ставлю камеры в квартире. Пусть всё пишется — я хочу знать, что она говорит ребёнку.

— Камеры? — Василиса чуть дар речи не потеряла. — Ты серьёзно? Ты правда готов вот так за ней следить?..

— Я не «готов», я вынужден! Она меня ненавидит! Я что, должен ждать, пока она нашепчет дочке гадости про папу?

— Слушай, но камеры – это как-то чересчур уже, — вздохнула Василиса. — Мама узнает — обидится. Это что еще такое… Да она никогда больше не придёт помогать! Лично я бы на ее месте так и поступила, если бы за мной подсматривали через камеры. И вообще, это подло!

— Подло — это когда в твоём доме целый день толчется человек, который тебя ненавидит и может что угодно внушать твоему ребёнку. Я не хочу, чтобы она про меня какую-то гадость говорила за глаза. Дочка сейчас всё впитывает.

— Мама не сумасшедшая. Она никогда не скажет ребёнку ничего плохого!

— Ты уверена? А я — нет… В общем, как хочешь, но знай без камеры я не пущу её в наш дом. Я твоей маме не доверяю.

Спор зашёл в тупик. Василиса сидела и думала: а правда, кто из них прав? Мама, конечно, перегибает палку со своим отношением к зятю. Если уж Василиса его простила – маме-то чего обижаться? Можно было же общаться нормально, без всех этих подколок и хмыканий. Кто из нас идеален? Но ведь мама любит внучку, точно не сделает ничего плохого. Она охотно согласилась помочь, посидеть с малышкой. Между прочим, это не так-то просто: каждый день вставать, ехать к молодым, целый день заниматься с ребенком, вечером возвращаться к себе. И так день за днем.

— Мама была моей опорой, когда муж ушёл. А теперь я должна позволить, чтобы за ней следили? Или отказаться от её помощи? Или отказаться от себя?..

Андрея, конечно, тоже можно понять: он хочет защитить дочь и себя. Но камеры? Прослушивание разговоров? Это слишком…

— Если не хочешь — сиди дома сама, — сказал Андрей. — Я против твоего выхода на работу. Ребёнку нет ещё и двух лет. Посиди в декрете с ней. Дочке сейчас мать нужна.

Но Василиса не хочет ждать. Она не согласна еще полтора года ходить по детским площадкам и читать одну и ту же сказку, чувствуя, что теряет себя.

— Я не знаю, что делать. Сказать маме про камеру — всё сорвётся. Не сказать — совесть сгрызёт. С Андреем ругаться не хочется. Но и сидеть дома дальше — просто нет сил…

Что делать в такой ситуации?

Что посоветуете?

Комментарии (21)

Старые первыми

Новые первыми

Инна

1 час назад
#146590