– Так мне Андрей вчера и заявил! – рассказывает тридцатишестилетняя Виктория. – Говорит, можешь на меня обижаться, но я категорически против переезда сюда твоей мамы, проще тогда сразу развестись… А я не знаю, как быть. Мама звонит каждый день, жалуется на Лерку, плачет. Всячески намекает, что хочет приехать к нам…
– Сыну шестнадцать лет исполнилось! – рассказывает сорокалетняя Анфиса. – Раз в жизни бывает такая дата! Мы с мужем ему игровой компьютер подарили, сестра моя – хорошую гитару, он мечтал. Родители мои, пенсионеры, между прочим, деньги ему передали, ни много ни мало, пятьдесят тысяч рублей… А родной папочка сообщение прислал в соцсети – поздравляю, мол, сынок, расти большой! И это всё… Нет, ну как бы ничего нового, конечно. Но я каждый год удивляюсь, как так-то! Родному сыну сообщение на день рождения – и всё!
– Мама вообще делает вид, что нет у меня никакой беременности! – с отчаянием в голосе рассказывает двадцатидевятилетняя Яна. – Ни одного вопроса за все время не задала, а ведь уже седьмой месяц. Не интересуется абсолютно, когда рожать, кого ждем, что там врач говорит, вообще не спрашивает, была ли я у врача… На фото узи посмотрела равнодушно – пятно какое-то, говорит, я тут ничего не вижу, кто вообще сказал, что это ребенок? Клякса какая-то… Я ее реакции не понимаю!
— …Пусть, говорит, твой Даня устраивается на работу, берет ипотеку и съезжает уже от нас! – с возмущением в голосе рассказывает сорокалетняя Кира разговор с мужем. – Он взрослый мужик, ему двадцать лет, двадцать один уже скоро. Не хочет ипотеку, или не дают ему – пусть снимает комнату или квартиру. Сколько ты его будешь еще у своей юбки держать?
– ...Я про эту Лидию Николаевну только и слышу от дочери последние десять лет! – обиженно вздыхает Антонина Васильевна. – Все праздники они у свекрови и ее мужа. Отдыхать вместе ездят! По магазинам ходят, что-то покупают, обсуждают. Лидия Николаевна то, Лидия Николаевна сё! Родная мать не нужна!
— … Да еще в прошлом месяце дочка переболела ангиной, очень тяжело, пять дней температура шпарила и ничем не сбивалась, скорая ездила через день, врач постоянно приходила! – рассказывает тридцатилетняя Татьяна. – Неделю Варюша лежала пластом, с понедельника по пятницу, только к вечеру пятницы стало легче. В первый раз за без малого два года у нас такое! Муж в командировке был, я одна целыми днями, и надо же было так заболеть…
– ...Но почему? – время от времени рыдает Маша на плече у лучшей подруги. – Почему он не разведется уже?.. Ведь всем, всем было бы лучше – мне, ему!.. А жена бы и не заметила его ухода, я уверена. Тем более, если бы он продолжал деньги давать. Ты меня правильно пойми, я не хочу уводить его от детей! Да это и невозможно, отцом он все равно останется... Дети не пострадают, я уверена... Но почему он не хочет уйти от жены–клуши, с которой давно ничего не связывает?!...
— Вчера вечером сидим с мужем дома, вдруг ему звонок на телефон! – рассказывает шестидесятилетняя Анна Евгеньевна. – Ира, невестка, звонит. Голос дрожит! Игорь Петрович, говорит, никак не могу до Паши дозвониться, вы давно с ним разговаривали? А мы в тот день и не разговаривали вовсе. Ну, я заволновалась, конечно, хотя времени немного было, девятый час всего. Игорь набрал Пашку тут же, он сразу трубку взял!
– Надька, ну, бывшая-то невестка моя, мне сразу не понравилась! – рассказывает пенсионерка Антонина Ильинична. – Еще когда ее Егор знакомиться привел. Не знаю, как, но почему-то сразу понятно было, что выкинет в итоге какую-нибудь гадость! Так и получилось – завела любовника на пятом, что ли, году брака! Несколько лет всех за нос водила, потом развелись. Ребенок остался, девочка, одиннадцать лет сейчас... Егор до сих пор переживает. А этой хоть бы что! Развалила семью, да еще и на алименты подала, не постеснялась…
— До последнего времени жили – не тужили, что называется, конфликтов не было, всех все устраивало! – рассказывает Виктория. – А тут мы с малышом съездили в гости к моей маме. Прожили у нее три недели. Мама увидела, что Темочка в подгузниках одноразовых до сих пор, и решила приучить его к горшку. И надо же, у нее получилось! Сын теперь днем без подгузников, просится на горшок, мы даже на улицу стали без них ходить…
– В субботу утром отправила Олегу фото Дениса! – со смехом рассказывает тридцатидвухлетняя Елизавета. – Пишу: «Вот, чтоб ты не рыскал по соцсетям в поисках моих ухажеров, высылаю фото сама. Как тебе?». Тут же перезвонил, злой, весь на взводе! Зачем тебе, говорит, нужен этот урод? Нищеброд, по глазам видно. Будет жить за твой счет, на мои алименты! А я ему – очнись, Олежек, на твои алименты, милый, и хомячок не проживет! Я давно уже стою на ногах сама!..
— …Ой, я вообще до двадцати лет жила под тотальной гиперопекой! – рассказывает двадцатидевятилетняя Маргарита. – Мама родила меня одна, довольно поздно – в тридцать шесть лет. И каждый шаг контролировала! Пришла домой – позвони. Разогрела еду – позвони, что выключила газ. Переписки мои проверяла, если меня не было дома в восемь вечера, начинала названивать, в девять обычно была уже истерика: «Где ты ходишь, ты видела, сколько времени, на улице уже НОЧЬ!..»
–... А я с лета уже, представляешь, всю работу отдела волоку одна! – рассказывала девушка подруге. – Раньше мы втроем работали, потом нас оптимизировали, когда Настя уволилась. Все обязанности сложили на нас с Тамаркой. А в июле и Тамарка ушла в декрет, и осталась я одна... Вообще света не вижу уже пятый месяц. Пашу как конь...
— Вчера с мужем опять разговаривали на болезненную тему! – рассказывает тридцатишестилетняя Людмила. – Ну как какую, о втором ребенке же! Не хочет категорически, Нет, говорит, и все, сейчас не время! А когда будет время? Откладывать некуда уже особо, мужу тридцать девять в декабре, да и мне «не шешнадцать». Ребенка вырастить еще надо, я считаю, и так мы с этим затянули…
— Видимо, это уже что-то нервное у меня, какой-то психоз, — жалуется тридцатидвухлетняя Мария. – Или нищее детство так аукается? На самом деле я не бедствую, многое могу себе позволить. Но веду себя, как нищеброд…