Сестра прекрасно знала, что мать с ума сойдет от беспокойства, но все равно не отвечала на звонки: «Я взрослая, не надо меня контролировать»
Просмотров: 2197
— Люда, дочка, ты извини, что я так поздно, но тут такое дело… В общем, Алла пропала. И я чувствую, что что-то случилось! – всхлипывала мать в телефонной трубке.
— Мама, ну подожди, не паникуй. Алла не ребенок же, она взрослый человек, ей двадцать три года. Давай по порядку – что произошло?
— Вечером после работы она приехала ко мне, хотела свои босоножки взять, еще что-то по мелочи, книги какие-то, – начала рассказывать мать. – Собрала вещи, поехала к себе, я ей сказала, чтобы она по приезду мне отзвонилась обязательно. Ну, что добралась, все нормально…
Подписывайтесь на Телеграм-канал с реальными историями из жизни от читателей!
— Это во сколько было?
— Где-то полдевятого. А она вдруг взбеленилась. Ну, знаешь, как это с ней бывает – мол, не буду я отзваниваться, я взрослый человек, а не пятиклассница, чтобы сообщать: я вышла, я дошла, я дома, ложусь спать. Психанула, хлопнула дверью, ушла. И вот на часах уже полдвенадцатого, и ни слуху ни духу. Я и звонила ей уже сто раз, и в мессенджере писала – ответь! У меня давление 220, я переживаю. Максиму звонила, парню ее, он тоже трубку не берет. Люд, что делать-то, а? Куда звонить, где искать? Я прямо чувствую – что-то случилось плохое…
…Разница с младшей сестрой Аллой у Людмилы десять лет. Люда уже давно ушла из дома, выучилась, работает, у нее семья, ребенок. Живет самостоятельной жизнью, и родители как-то к ней не лезли особо. У них была младшая дочь-школьница, к тому же в тот год, когда Алла поступила в институт, мать с отцом затеяли развод, все делили, переезжали. Про Люду вспоминали в лучшем случае в неделю раз, а то и того меньше. Все решения в своей жизни молодая женщина принимала сама, и в принципе этим довольна.
Теперь выросла Алла. В прошлом году она закончила институт, на работу устроилась, а месяца три назад съехала к своему парню. Ни свадьбы, ни кольца, ни совместного быта толком — просто решили пожить вместе. И с этого момента мама словно потеряла контроль над собой. Лезет туда постоянно, контролирует, советы дает, хочет знать вообще все про Аллу, названивает, написывает.
— Буквально Алла ее гонит в дверь, а мать лезет в окно, – рассказывает Людмила. – Что ела, что надела, куда пошла, какие планы на выходные, что купила. Алла бесится, трубки бросает, мать рыдает, и обе потом жалуются мне. Алла спрашивает, как унять мать, а мать звонит и плачет: «Почему она со мной так? Что я неправильно делаю? Что с ней случилось, почему она себя так ведет? Ты такая не была!».
Люда пытается приструнить мать, убеждает ее ослабить контроль, не названивать часто, ну хотя бы для начала не чаще раза в день – нет, не слышит! «Я же за нее переживаю!»
— Я не знаю, как к этому относиться, – вздыхает Людмила. – С одной стороны, ну да, Алла взрослый человек, живёт отдельно, работает, что хочет, то и делает. А с другой — мать переживает, волнуется. Неужели трудно написать – я доехала? Ладно бы подросток так боролся за свою независимость, но тут — взрослая дочка воюет с мамой за свою самостоятельность. Просто добавила мать в черный список. И не выходила на связь всю ночь…
Мать билась в истерике, Людмила пыталась ее успокоить, уговорить подождать до утра. Пыталась сама звонить сестре, потом – ее молодому человеку, без толку.
Мать обзванивала больницы и всякие бюро несчастных случаев, каждый час набирая Людмилу:
— Я чувствую, что что-то случилось, такого никогда не было!
В час ночи мать вызвала такси, съездила по адресу на съемную квартиру – там ей никто не открыл дверь, свет не горел. Вернулась домой. Всю ночь она не спала.
— А утром я кое-как дозвонилась до Аллы, – рассказывает Людмила. – Она спокойная, как удав. Говорит: «Я просто устала. Я не обязана ни перед кем отчитываться. И тем более — отвечать на звонки. Мне надоело, что из меня делают объект слежки. Я жила в этом с детства. Теперь всё. Я взрослый человек».
С одной стороны, сестру, наверно, можно понять, рассуждает Людмила. А с другой — ну нельзя же так! Это же мать. Сестра прекрасно знала, что та будет на ушах стоять и с ума сходить от беспокойства, но все равно не отвечала на звонки. Разве так делается?
И вот Люда между ними. Мама — с паникой, со слезами, с жалобами на сердце с давлением и вопросами: «Что я сделала не так? Почему она меня так ненавидит?» А сестра — с холодом и равнодушием в голосе:
— Скажи ей, чтоб не лезла. Или я вообще общаться не буду.
— Алла, ты перегибаешь, — пытается сказать Людмила. — Она за тебя боится.
— А может, она боится за себя? Боится, что я живу без неё? Что ей больше нечем заняться?
А может, правда, у мамы это просто реакция на «опустевшее гнездо»? Все внимание — на одного человека. И когда он вырывается, мама просто не знает, куда себя деть.
А Алла — не обязана быть аниматором. Она просто устала от гиперопеки. Ей хочется дышать.
Но, с другой стороны, разве можно вот так — просто исчезнуть? Когда знаешь, что мама будет рыдать, трястись, обзванивать больницы…
Кто тут неправ?
Вы на чьей стороне: матери, которая тревожится, или дочери, которая хочет жить по-своему?
Оставьте свой комментарий
-
Оставить комментарий в качестве ГОСТЯ.
Но в этом случае Вы не сможете ставить лайки другим комментаторам, а также редактировать или удалять свои комменты.
Для этого нужно Зарегистрироваться либо, если регистрация уже пройдена, Авторизоваться
- Sign up or login to your account.
-
А ЕЩЁ МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСНЫМ (МОЁ)
-
