Сестра родила долгожданного выстраданного сына, а через двадцать лет заявила: «Надоел!» – и выставила из дома

— А ведь двадцать лет назад мы ее называли «сумасшедшей мамашей»! – рассказывает про сестру пятидесятипятилетняя Ирина. – Родила она поздно, под сорок лет, до этого долго не получалось у них ничего. Помню, разговаривали с ней, и она так грустно сказала, что, видимо, уже все, мамой ей не быть, она закрывает этот вопрос, будут с мужем жить для себя. Я в тот момент была беременна младшим сыном, в самом начале, еще никто не знал, думала – сестра узнает, будет ей еще больнее. Беременность у меня была сложная, лежала на сохранении. И каково же было мое удивление, когда в один из дней в соседнюю палату привезли нашу Любу, тоже с той же проблемой, что и у меня. Мы с ней в коридоре буквально нос к носу столкнулись, надо же так…

Врачи называли беременность сестры «золотой» – она возникла, когда потенциальные родители и ждать уже перестали чуда. Можно сказать, вопреки всему. Люба чувствовала себя хорошо, но врачи постоянно перестраховывались, укладывали ее в стационар. Она слушалась, делала все, что говорят. Муж и все близкие были счастливы, с нетерпением ждали появления первенца.

Подписывайтесь на Телеграм-канал с реальными историями из жизни от читателей!

— Родила через два месяца после меня, прекрасного здорового мальчишку, – рассказывает Ирина. – Тряслась над ним поначалу – жуть. Каждый прыщик вызывал панику, то и дело мне звонила, спрашивала, как и что. У нее был платный педиатр, я так думаю, она ее звонками просто достала. Очень старалась, выполняла все рекомендации, прочитала тонну книг по воспитанию, каждое свое слово обдумывала, не нанесет ли ребенку травму… Ну, годам к трем ее немного попустило уже, конечно. Но все равно, ребенком она занималась очень много. Все музеи, наверно, с ним обошла, все спектакли детские пересмотрела, все свободное время проводила с сыном. Парень умный, конечно, рос, очень развитый. Люба его и на плавание, и на рисование, и на ментальную арифметику какую-то таскала, просто не покладая рук…

— Не работала, наверно?

— Работала удаленно, с парой присутственных дней в офисе, на это время няня у них была. В сад Павлик ее не ходил практически, в последний год перед школой отдали, чтобы он немного адаптировался и социализировался. Да и то водили до обеда преимущественно, некогда ему было в саду ерундой заниматься, у них то одно занятие, то другое. В школу пошел, всю началку учился исключительно на пятерки. А в пятом классе сестра развелась с мужем, вышла на полный день на работу, на пятидневку. И пацан, конечно, поплыл. Сначала съехал на четверки, потом на тройки, а к девятому классу и вовсе лапки опустил. Целыми днями сидел в телефоне, выезжал только на тех знаниях, что вложили в детстве. Сестра просто в шоке была, не знала, что делать. Пыталась перевести на хлеб и воду, мол, учеба – твоя работа, ты не работаешь, значит, не ешь. Ну и что, он спокойно ел суп и кашу, сладостей не просил, к одежде равнодушен был всегда. Она телефон забирала, интернет отключала, он тогда просто спал сутками… Рычагов воздействия на него никаких не было! Папаша в новой семье был с руками и ногами, ему старый ребенок уже был без надобности, у сестры в ее 55+ сил не было особо вывозить пубертат, видимо – дело шло все хуже и хуже…

Павлик кое-как сдал ОГЭ, мать пристроила его в колледж – уж в какой взяли, с его средним баллом 3,3. Вскоре колледж Павлик забросил. Мать бегала по преподавателям, договаривалась с ними, уговаривала сына. Взяли академический отпуск, год Павлик сидел дома, должен был потихоньку сдавать хвосты, но где там. Из колледжа в итоге вылетел, пошел в другой, платно, Люба не могла допустить, чтобы даже среднего образования у сына не было, девять классов. Года полтора платила деньги, какие-то курсовые ему покупала, пока ей не сказали, что сын отчислен уже и оттуда за то, что не делает вообще ничего.

— А с платного отделения надо еще постараться вылететь! – вздыхает Ирина. – Там за студентов держатся все-таки, всегда навстречу идут. Но племянник и там не задержался…

Последний год Павел тупо просидел дома, постоянно обещая матери, что вот-вот уже чем-нибудь займется. В армию он по здоровью негоден, так что с этой стороны опасности не ждет. Время от времени какие-то знакомые подкидывают ему работенку, то компьютерное кресло из магазина привезти за пятьсот рублей, то помочь с переездом, вещи погрузить в машину за тысячу. Бывает это не часто, хорошо, если раз в месяц. Вот и весь доход.

Работу Павел не ищет, мать уже садилась с ним вместе, смотрели сайты, писали, откликались на вакансии. Поиски успехом не увенчались, скорее всего, потому, что молодой человек усиленно саботировал процесс. Вакансий для него, без образования и опыта, было не так много, но выбор все же имелся. Но работать Павел не хотел, на вопросы о жизненных планах отвечал уклончиво, мол, подождите, скоро все будет.

— Уже и моего мужа подключали, просили поговорить с парнем, может, устроить его куда-нибудь, – рассказывает Ирина. – Ну, он поговорил, без особого успеха, разумеется, но от помощи в трудоустройстве отказался. Рекомендовать такое чудо, которое, скорее всего, и работать не будет, да еще что-нибудь на работе натворит? Себе дороже…

Сын Ирины, Владимир, на два месяца старше Павла. Ему тоже двадцать, он учится в институте, подрабатывает, у него и подруга есть, в отличие от двоюродного брата. Братья в детстве, конечно же, много общались, даже дружили. Но в последние годы общение почти сошло на нет. Владимиру некогда особо, он весь в делах, а Павлу хвастаться нечем, поэтому выходить на связь он не стремился.

— А тут Володя позвонил мне, говорит, мама, представляешь, тетя Люба Пашку из дома выгнала! – рассказывает Ирина. – Собрала ему сумку и сменила замки! С собой ни копейки денег у него, куда идти, он не знает совершенно. Связался с Володей, попросил совета, что делать. Сын оплатил ему хостел на пару недель, немного денег на телефон положил, в порядке братской помощи…

Ирина позвонила сестре, та подтвердила, что выставила сына за порог, ибо надоел. А чего, мол, ждать? Лежит дома на диване, живет буквально на хлебе и воде. Мать уже на холодильник замок повесила, но это Павла нисколько не парило. Он хлеба отрежет, кипятка нальет, и сыт. Ничего менять не собирался, работу не искал, его все устраивало. Крыша над головой имелась, вода в кране тоже, пару кусков хлеба и макароны всегда можно на кухне найти, да и ладно.

— Я ей говорю, так в депрессии парень, в тупике, нельзя так, наверно, куда он пойдет? – рассказывает Ирина. – Хотя бы комнату какую ему сняла, нельзя же так, сына родного – на улицу! А сестра мне – не знаю, мол, куда он теперь, мне все равно. Болеет – пусть идет в больницу, а не то так вылечится на холодке с помощью голодания. Денег давать ему, говорит, не советую, не в коня корм, скажи Володе. Я от него, говорит, уже устала, надоел он мне, все, больше видеть его не хочу, жизнь его меня не интересует. Выплывет, так выплывет, а нет – ну что же, значит, судьба такова!

Ирина просто в шоке, сестра так ждала этого ребенка, так хотела стать мамой, так радовалась двадцать лет назад, стоя на ступеньках роддома с голубым свертком. А теперь вот так: надоел! – и сумку ему за порог?

— У меня муж и то в недоумении, говорит, офигела сестрица твоя, нельзя так! – рассказывает Ирина. – Меня, мол, взрослого мужика, вот так выстави на улицу с пакетиком трусов, без работы, без жилья, без денег в кармане – и то будет не так-то просто встать на ноги. А тут парень молодой! Надо ему сказать, что он имеет право проживать по месту прописки, пусть приходит с участковым и вселяется, выгонять его никто не имеет права! Ну, работу, конечно, надо искать, но для начала разобраться вообще-то, что там со здоровьем. Может, его в больницу в пору укладывать и лечить…

Как вам ситуация? Прав муж Ирины, а Люба чудовище, нельзя выгонять родного сына в никуда?

А может, Люба права, пусть идет куда знает и пытается выплыть, дома он на ноги не встанет точно?

Что скажете?