Три года дочь не общалась с родителями, потому что муж запрещал. А теперь разводится и просит пустить ее с ребенком: «Мне больше некуда идти!»
Просмотров: 4872
— Мам, это я, привет. Слушай, тут такое дело… В общем, мы разводимся с Андреем. Вы с папой не против, если мы с Никитой приедем к вам, хотя бы на первое время? Я понимаю, что виновата перед вами, может быть. Но, честно говоря, идти мне больше некуда…— дочь Вероника тщательно подбирала слова, но голос у нее дрожал.
Анна Семёновна чуть не выронила телефон из рук. Три года игнора со стороны дочери. Три долгих года тишины, обид, звонков в никуда и отправленных, но непрочитанных сообщений — и вот звонок. Да ещё сразу: «приедем к вам».
Подписывайтесь на Телеграм-канал с реальными историями из жизни от читателей!
Она молчала несколько секунд, не зная, что ответить.
— Ты ж не общалась с нами всё это время, — наконец выдохнула она. — Вычеркнула нас из жизни. А теперь, значит, вспомнила?
Вероника всхлипнула:
— Мам, ну прости. Андрей был против, чтобы я с вами общалась после того скандала, велел заблокировать вас везде. Я пыталась ему что-то сказать, но он и слушать не хотел. Что я могла? У нас семья, ребенок. А теперь мы разводимся, понимаешь? Он выгнал меня, сказал: забирай ребёнка и катись…
Вероника – единственная и горячо любимая дочь Анны Семеновны и ее мужа, Николая Петровича. Поздний ребенок, с которого пылинки сдували. Вырастили, на ноги поставили, на работу устроили. А потом она познакомилась с этим Андреем. Он Анне Семёновне сразу не понравился: грубоватый, хамоватый, явно человек не их круга. Конечно, родители пытались поговорить с дочерью, советовали со свадьбой не спешить. Но дочь сияла, влюблённая, и слушать их не стала. Справили ей свадьбу.
Поначалу все шло неплохо. Жили молодые отдельно, сначала снимали, потом ипотеку взяли. На жизнь Вероника не жаловалась, через пару лет после свадьбы забеременела. Родился внук Никита. Анна Семёновна помогала, чем могла: сидела с малышом, готовила, поддерживала дочь. С зятем общались ровно настолько, насколько было нужно. Очень старалась сталкиваться с ним как можно меньше.
Но всё перечеркнул один день. Праздновали день рождения Анны Семеновны, и Вероника за столом случайно опрокинула тарелку с тортом прямо на мужнины брюки. И тут он сорвался. Обматерил её при всех, обозвал так, что все за столом замерли, не зная, что сказать.
Николай Петрович, не выдержал:
— В моём доме так с женщинами не разговаривают. Тем более при ребёнке!
Зять в ответ не смолчал, заявил тестю, что со своей женой разговаривать будет так, как считает нужным, а тесть пусть своей женой командует. Слово за слово, вскочили из-за стола, схватили друг друга за грудки, еле растащили их общими усилиями.
— Вон из моего дома! – задыхаясь, крикнул ему Николай Петрович. – Чтоб я тебя больше здесь не видел!
Андрей повернулся и вышел из квартиры, хлопнув дверью. Вероника подхватила сынишку и кинулась за ним.
— Три года назад это случилось, вот после этого мы и не общались с дочерью, – вздыхает Анна Семеновна. – Вероника сказала, что Андрей ей любые контакты с нами запретил, пока отец не извинится. А за что ему извиняться было? Несколько раз я пыталась позвонить, бесполезно…
Телефон молчал, праздники проходили без звонка дочери.
Анна Семёновна особенно тяжело вспоминала тот январь, когда Николай Петрович слёг с инфарктом. Реанимация, капельницы, страх потерять мужа. Потом инвалидность, увольнение с работы — он больше не мог пахать в прежнем режиме. Денег стало меньше, забот больше.
Вероника об этом не знала. Даже не догадывалась. Ни звонка, ни сообщения: как вы там, живы ли. Можно было, конечно, позвонить с левого телефона, сказать, что с отцом плохо. Но Николай Петрович сам сказал, когда немного пришел в себя – не звони. Нужны мы, интересны ей – позвонит сама. Раз не звонит, значит, не нужны.
— У всех подруг – дети, внуки, заботы какие-то, а мы одни с Колей, и в праздники, и в будни, – жаловалась Анна Семеновна.
Иногда она тайком заходила на страницу дочери в соцсетях: там фото с мужем и ребёнком, улыбки, поездки куда-то. И сердце сжималось: значит, всё хорошо, а про родителей — забыто.
И вот теперь звонок.
— Мам, ты пойми, у меня выхода сейчас нет. Андрей обещал отдать деньги за мою долю в квартире, но там немного. Себе я ничего на эти деньги не куплю, ипотеку одна не вывезу. Вы же нас примете? Хоть на время… — голос дочери дрожал.
Анна Семёновна слушала и чувствовала, как в груди борются жалость и горечь. Перед глазами — внук, пятилетний мальчишка. Его жалко. Но он уже, наверно, их с дедом и не вспомнит. И дочь жалко. Но вместе с этим — воспоминания о пустых днях, когда они с мужем ждали хоть строчки от дочери.
— Я должна с папой поговорить. Я тебе перезвоню! – сказала Анна Семеновна в трубку и отключилась.
Николай Петрович, находившийся в комнате, слышал разговор и только покачал головой:
— Ну вот, — тихо сказал он, — вспомнила о нас. Когда приспичило.
— Коля, что делать? Ребёнок же маленький… — прошептала она.
Муж отвёл взгляд:
— Ты решай сама. Но знай: я этого предательства не забыл.
Анна Семёновна долго сидела с телефоном в руке. С одной стороны — родная дочь, хоть и непутёвая. С другой — три года молчания, во время которых они с мужем пережили столько, а ей и дела не было. Понадобилась помощь – вспомнила. А вдруг через полгода снова найдёт мужика, который ей запретит общаться с родителями, и уйдёт, хлопнув дверью?
Как поступить? Родители обязаны принимать детей при любых обстоятельствах, потому что «своя кровь»? Или всё-таки есть предел?
А вы бы на месте Анны Семёновны пустили дочь обратно в дом?
Оставьте свой комментарий
-
Оставить комментарий в качестве ГОСТЯ.
Но в этом случае Вы не сможете ставить лайки другим комментаторам, а также редактировать или удалять свои комменты.
Для этого нужно Зарегистрироваться либо, если регистрация уже пройдена, Авторизоваться
- Sign up or login to your account.
-
А ЕЩЁ МОЖЕТ БЫТЬ ИНТЕРЕСНЫМ (МОЁ)
-










