«Ты только моей матери ничего не говори. Она этого просто не переживёт!» — просит Веру муж.

— …Да мы только узнали вот тут на днях про Вовкину болезнь, сами в шоке! – вздыхает Вера. – Вся жизнь буквально с ног на голову, все планы, все надежды – коту под хвост. Я, конечно, стараюсь надеяться на лучшее, Вовку подбадриваю изо всех сил. Он молодец, держится, делает вид, что, ну подумаешь, рядовое недомогание, полечимся и пройдет… Единственное, что сказал мне сразу, как мы вышли от врача – ты только матери моей, мол, не вздумай сказать! Она же не переживет!..

Вере и ее мужу Владимиру по тридцать шесть. У них двое детей, десяти и двух лет, своя квартира, купленная в браке. Только-только ипотеку выплатили, жить бы да радоваться, а тут беда. Выяснилось, что муж Веры серьезно болен. Диагноз серьезный, предстоит долгое непростое лечение с непонятным исходом. В больницу нужно ложиться уже на следующей неделе.

При этом свекрови говорить, как выяснилось, ничего нельзя…

Подписывайтесь на Телеграм-канал с реальными историями из жизни от читателей!

— Со свекровью у нас отношения непростые, – говорит Вера. – Ольга Дмитриевна в свое время родила сына для себя, одна растила и совершенно не планировала делить его ни с какой невесткой. Несколько потенциальных кандидаток в жены ликвидировала, еще когда сын был совсем юный: интриги плела, манипулировала, звонила во время свиданий и кротким голосом говорила, что ей стало совсем плохо и она чуть ли не попрощаться звонит. Вовка бросал девушку в ночи и стремглав летел к матери. По приходу обнаруживал, что той уже лучше, и она еще, пожалуй, поживет на свете…

Девушки отваливались от Владимира через пару свиданий, отношения толком даже не успевали завязаться. А потом у него появилась Вера.

Как Вере удалось пробиться сквозь заслон, непонятно. Может, Ольга Дмитриевна зазевалась и ослабила хватку, ведь и на старуху бывает проруха. А может, и сам Владимир стал уже что-то подозревать, и принял необходимые меры. Но Вера и Владимир стали встречаться, потом поженились, несмотря на усиленное противодействие Ольги Дмитриевны и крокодильи слезы, которые она лила и накануне, и на самой свадьбе.

После нескольких громких скандалов в первые же месяцы семейной жизни молодая жена поставила Владимиру условие – держать маму подальше от семьи. Владимир уже к тому времени и сам понимал, что это, пожалуй, единственный возможный вариант. Дружбы между его мамой и женой не получится, нечего и пытаться. С тех пор он разграничил их по максимуму, звонит матери сам, время от времени ездит помогать, дает регулярно какие-то деньги, помогает благоустраивать дачу.

— И все равно у нее ко мне какие-то претензии, обиды, вечная критика, – вздыхает Вера. – Когда появились дети, пошел новый вал обвинений, что я их неправильно воспитываю и настраиваю против бабушки. Ну, я тоже не ангел, и тоже ее не люблю, честно говоря. Не за что.

В частности, Вере финансовые вливания мужа в маму не очень нравятся.

— Ведь прекрасно знает, что сын ее не олигарх, что у нас дети и ипотека была до последнего времени, – рассказывает Вера. – Но каждый месяц — как часы. То на теплицу, то на крышу, то на зубы, то на новый холодильник…

Вера это всё терпела. Потому что — муж. Потому что семья. Потому что он — не самый плохой отец, и вообще, кто сейчас идеален? К тому же ведь и для семьи Владимир зарабатывает достаточно. Точнее, наверно, будет сказать – зарабатывал, ибо что и как будет дальше, вообще неизвестно. Муж болен, и болен всерьёз. Деньги потребуются на лечение. Время — на врачей и реабилитацию. Силы — на детей.

А Ольга Дмитриевна… она собирается открывать дачный сезон. Копать, поливать, строить баню и продолжать совать нос в чужую жизнь.

— Её надо ввести в курс дела обязательно! — пыталась Вера убедить мужа. — Она же мать, в конце концов. Имеет право знать. Это ты — её сын. А вдруг она захочет быть рядом? А не в своих грядках?

— Она умрёт от страха, — буркнул муж. — Я её знаю. Ей нельзя такое знать. Она падает в обморок, если я по телефону полчаса не отвечаю, начинает звонить по тридцать раз подряд. А тут! Если она узнает правду — она просто сляжет.

— Слушай, а ты вообще уверен, что она настолько хрупкое существо?

Вера уверена – Ольга Дмитриевна отнюдь не нежный цветочек. На даче пашет вон, как конь. Сын ей деньги дает, чтобы наняла кого-то на тяжелые работы, а она эти деньги в кубышку, и сама копает, ведра таскает, полет на жаре, соседка рассказывала: «Я бы так в шестьдесят не смогла, а маме вашей под семьдесят!»

В выходные Владимир планирует отвезти мать на дачу, очень удачно, что как раз начинается сезон. Если что, просит Веру отвечать, что он, дескать, в командировке.

Вере все это очень не нравится. Она считает, что надо сейчас говорить начистоту все так, как есть. Какая дача может быть в такой ситуации? Мать будет считать, что все по-прежнему, требовать денег на эту дачу – в прошлом году собирались, например, баню строить, что-то там менять, переделывать. Разумеется, сейчас не до этого, деньги нужны на лечение. Владимир планирует сказать матери, что на работе проблемы пока. Но поверит ли мать? Будет обижаться, ныть, обвинять невестку, что это, мол, с ее стороны ветер дует – не зная, разумеется, ситуации.

Им сейчас сплотиться надо бы всем, а не отношения выяснять. Помогать друг другу по мере сил.

А может взять, да и рассказать все свекрови самой? Потребовать, пусть помогает, а не на даче сидит. Ездит в больницу, делает хоть что-то: варит бульоны, сидит с внуками. Пусть поймёт наконец, что её сын не вечный, что болеет он по-настоящему. Не так, как она всю жизнь: ах, мне плохо, помираю, приезжай!

Но Вера держит язык за зубами. Пока. Потому что просил муж. Потому что, несмотря ни на что, он — главное сейчас. Его спокойствие. Его надежда на выздоровление.

— Только я не понимаю, — говорит она подруге. — Я —жена. Мать его детей. Всю жизнь сама тащу быт и детей, ну это ладно. Сейчас пришла беда, и почему мне, получается, нельзя рассчитывать на помощь? Почему я должна молча плюхаться сама и беречь маму, которая будет в неведении жить своей житзнью. Ее надо щадить, а меня – не обязательно? Может, я просто эгоистка. Может, я драматизирую. А может… я просто хочу, чтобы она разделила с нами этот ад. Хоть чуть-чуть.

А вы как считаете — имеет ли право жена больного мужчины рассказать свекрови правду, если муж просит молчать?

Что важнее: спокойствие пожилой матери или поддержка и реальность?

Как бы вы поступили на месте Веры?

С такой женой и врагов не надо

Она то и доходит

на его долю от продажи квартиры.

Судя по истории баба двужильная, раз в 60+ на даче только так все делает