– Лерина мать теперь костерит Севку последними словами! – горестно вздыхает Анна Тарасовна. – А доченька ее просто идеал, угу. Но это же несправедливо! Надо открыть ей глаза! Пусть знает, что не у Севы любовница была, а у Леры любовник, от которого она ребенка родила и Севе подсунула. Тем более, у нас заключение об отцовстве… ну, то есть, о не-отцовстве на руках. Отправить Лериной матери копию! Да хоть даже и подлинник, пусть убедится!
– С Олесей, ну, с бывшей невесткой-то, мы общаемся с прохладцей: она мне все никак квартиру простить не может! – рассказывает шестидесятилетняя Ульяна Дмитриевна. – Сын, еще когда женат на ней был, купил двушку, а оформил на меня. И правильно сделал, я считаю! Олеся ни дня не работала, сразу после свадьбы родила старшую внучку, потом вторую, сидела с детьми дома. Колька мой все один зарабатывал, копил. Купил квартиру, прожили они там лет пять ли шесть А потом развод. Олеся думала, что квартира куплена в браке, будет делиться пополам. А не тут-то было. Ох, она и злилась! Но делать нечего, пришлось освободить помещение!..
– …Пришла на работу расстроенная, лица на ней просто нет! – рассказывает про коллегу сорокалетняя Валентина. – Мы спрашиваем – что случилось? А она – девчонки, представляете, покупатели на квартиру нашлись. Муж с женой, которые приходили вчера на просмотр, позвонили утром – будут брать. Я, говорит, думала, что продавать еще долго будем, некоторые квартиры вон годами в базе стоят, а тут месяца не прошло, и уже все... Нет у нас больше родового гнезда!
– …Замок врезали в свою комнату, ты представляешь! – расстроенно рассказывает пятидесятипятилетняя Зоя Андреевна про сына с женой. – Причем, меня даже не спросили, сделали все, когда нас с отцом дома не было, я и заметила через пару дней только! Говорю сыну, вы с ума сошли, что ли, зачем это, от кого? Убирайте немедленно, иначе я сама завтра слесаря вызову и уберу. Тут невестка вылетела, руки в боки – не имеете права, мол! Это наша комната! Попробуйте только что-то здесь тронуть, я полицию вызову!.. Муж мне говорит, да не лезь ты к ним, правда, пусть делают, что хотят… Молодые они еще, не обращай внимания!
— … Моя свекровь живет очень хорошо! — рассказывает тридцатилетняя Ульяна. — Она в свое время получила в наследство большую сталинку в районе Университета, продала ее, купила три квартиры. Сейчас в одной живет, две сдает, пенсию получает и как сыр в масле катается!
– …Ты же знаешь, я репетитором работаю, приехала к ученику, и так получилось, что раньше времени! – рассказывает шестидесятилетняя Ираида Сергеевна. – Решила в пиццерию зайти, кофе выпить. Сделала заказ, сижу за столиком, смотрю в окно, а там машина паркуется. Я еще подумала – надо же, автомобиль точно такой, как у сына… а потом на номера взглянула и чуть не подпрыгнула. Ну точно, его машина!.. И он за рулем. А рядом с ним – какая-то женщина…
– ...Договорились, что я буду жить у них и сидеть с детьми, пока Аня в больнице! – рассказывает Клавдия Михайловна. – Ну, мы же думали – на пару дней. Аня все приготовила нам, написала на бумажке – что кому разогревать, когда давать… А потом, когда выяснилось, что больница надолго, так она не о себе беспокоилась, а о том, как мы тут будем, представляешь? Вот ненормальная… Хотя, глядя на ее мужа, может, и не удивительно, что она переживала. Взрослый мужик к жизни не приспособлен абсолютно!
– Свекровь такую хорошую речь произнесла! – рассказывает Марта. – Что мы молодцы, смелые, решились рожать, мол, не то, что некоторые слишком умные, которые всюду хотели соломки подстелить... И вручила свой подарок – конверт с дарственной на квартиру и ключи. Заезжайте, говорит, это ваше, делайте там, что хотите, и внуков моих привезите из роддома уже в свой дом… И тут встает старший брат, Андрей. А нам, говорит, мама, ты на свадьбу помнишь, что подарила? Набор бокалов и комплект постельного белья! Всю жизнь все только Лешке – и платное образование, и квартиру сейчас. Ну что ж, я все понял – нет у нас с Ирой семьи, значит. Поднялись они и ушли из кафе…
– Мама говорит, что Ира, сестра, на улицу с сыном почти не ходит. Спрашиваю, в чем дело? Ребенку ведь воздух нужен! Погода хорошая, сегодня солнечно было. Они мнутся обе, не говорят... А потом мама все–таки сказала – розовый комбинезон нашей Ире, оказывается, не нравится! Стыдно ей, что мальчик – в розовом! И коляска у нас, кстати, тоже с розовыми вставками – явно не мальчиковая...
– ...А это вообще мое дело, за посылками на почту ходить? Курьеров встречать, наладчиков всяких, заниматься поверкой счетчиков, закупкой продуктов, оплатой квитанций? Я вообще-то няней к ним устраивалась в свое время, три с половиной года назад. Сели на шею и ножки свесили! Но я на все соглашаюсь, выхода-то нет. Проблема в том, что мой работодатель - начальник зятя...
– Мужчина должен, конечно, нести ответственность за свои поступки, я не спорю, – сокрушается моя знакомая, мать двадцатилетнего сына. – Не нужна девочка, нет любви – не встречайся, не морочь ей голову, я всегда ему это говорила! Всегда!.. Но как быть, если он от этой девочки отвязаться не может? Он ее – в дверь, а она, практически буквально, лезет в окно? Что делать–то, а?
…Когда-то у Натальи Ивановны была квартира-двушка, приватизированная на нее и сына в равных долях. Хотя почему, собственно, была? Квартира есть и сейчас, та же самая, так же на двоих с сыном. Просто жить в ней невозможно. Там сейчас чужие люди - бывшая невестка с детьми, которая съезжать даже не собирается. У сына уже другая семья, а Наталья Ивановна живет в арендованной квартире, и со страхом думает, что будет, когда она не сможет работать и платить за жилье...
– Маришка-то моя, дочка-то, двойню ждет, представляешь? – рассказывает сорокавосьмилетняя София. – Мы все в шоке, конечно. И радуемся, и переживаем! Весной рожать. Сватья им квартиру отдала, как только узнала. Мать свою забрала к себе, а наших пустила в ее двушку в Чертаново… Только вот Марина что-то не в восторге. Съездили мы туда, посмотрели… Там такой ужас! Ремонта не было сто лет, ковры на стенах, люстры советские, с висюльками, я не знаю, может, помнишь, они у всех были раньше…
— Ну просто я домохозяйка уже тринадцатый год, мама такого не понимает! — со смехом рассказывает тридцатипятилетняя Ольга. — Сама всю жизнь на работе горела, дома мы ее не видели. И до сих пор трудится, несмотря на то, что ей шестьдесят. Мне говорит — ты не хочешь работать, лодырь, прикрываешься детьми. А я и правда не хочу! Мне дома хорошо!..
– А я Ольге Феликсовне не понравилась еще до того, как она меня увидела в первый раз! – усмехается тридцатилетняя Дарья. – Как только мы начали встречаться с Генкой, она навела обо мне справки. Ну, узнала, что я приезжая, из многодетной семьи, у меня четверо братьев, родители бедные, как церковные мыши, хотя всю жизнь вкалывали, отец на металлургическом комбинате, мать в садике, воспитателем…