«Ты мне всю беременность испортила своим негативом!» – обижается на мать Анна

— Дочь с мужем очень ждали этого ребенка, – рассказывает пятидесятивосьмилетняя Ксения. – Ну, и мы, бабушки-дедушки, тоже. Нашим молодым было уже за тридцать. Поначалу детей они с мужем не планировали, становились на ноги, жилье покупали, так многие сейчас делают. Потом пару лет ничего не получалось у них, лечились, обследовались. И вот наконец случилось чудо. Конечно, были счастливы. Дочь Аня сдала анализы, результаты вроде были нормальные, надо было идти на первый скрининг с узи…

Получилось так, что на узи Аня приехала с матерью. Шли как на праздник, ожидали, что им сейчас фотку распечатают с аппарата. Пол, наверно, пока не скажут, рано еще. Но все равно, Аня уже представляла себе, как наклеит эту самую первую в жизни фотку в самый первый альбом своего ребенка.

Однако что-то пошло не так. Аня вышла из кабинета бледная, как стена. Показала матери бумажку с диагнозом. «Омфалоцеле» – прочитала Ксения. Она и слова-то такого не знала. Полезли в интернет, а там…

— В общем, я так поняла, это такое нарушение развития, когда органы у плода, в частности, кишечник, развиваются снаружи живота. Само по себе это в наше время не так страшно, лечится вроде бы, оперируется сразу после родов. Но сильно смутило то, что это состояние обычно сопровождается генетическими заболеваниями, а там оперируй-не оперируй, не поможет. Малыш будет глубоким инвалидом, скорее всего. Я отвезла дочь домой и поехала к себе. Всю ночь не спала, лазила по форумам, читала истории…

Были те, кто писал, что пережил нечто подобное, и все закончилось хорошо. Но и плохих историй там — через край. Синдромы, отклонения, операции. И фотографии, которые, скажем так, не радовали.

— Я испугалась, – вздыхает Ксения. – По-настоящему. За неё. За ребёнка. За то, как они будут жить, если все сложится не очень хорошо. Мужья чаще всего уходят из таких семей, все падает на женщину. Позвонила утром Ане и сказала, что надо не мудрить и делать аборт, чем раньше, тем проще пережить эту операцию. Не надо тянуть время, делать кучу обследований. Нет дыма без огня. Врачи видят отклонение. И рожать заведомо больного ребенка не вариант, это крест на всей жизни. Лучше прийти в себя, забеременеть еще раз через годик и стать счастливыми родителями здорового малыша.

Дочь встала на дыбы, стала рыдать, кричать, что мать говорю ужасные вещи. Но матери тогда казалось, что она права тысячу раз, ведь для того и делаются все эти скрининги, чтобы не рожать в итоге глубоко больных детей. Слово за слово, мать с дочерью сильно поругались.

— Я пыталась её переубедить, как могла, – вздыхает Ксения. – Говорила, что она испортит жизнь не только себе, но и всей семье, что больной ребенок счастлив не будет, что статистика — вещь упрямая. Пыталась говорить с зятем, но он отморозился. «Это её решение». А что за решение может принять беременная женщина в истерике, на нервах? Такие вещи надо решать с ясной головой…

Ксения ходила кругами. Звонила, уговаривала. Анна каждый раз после такого разговора заносила мать в блок. Как-то сказала:

— Я тебе потом не прощу. Запомни. Ты мне всю беременность испортила своим негативом!
— Анечка, доченька, я же как лучше хочу…
— Лучше для кого? Для себя? Чтобы не нянчиться с больным внуком?

Нет, Ксения не так говорила. Не с таким подтекстом. Но, видимо, дочь так это и услышала. Аня сделала еще какие-то обследования: узи у генетиков, узи у профессора, специализирующегося на аномалиях плода – сказала потом, что все в порядке. Но Ксения уже до конца ей не верила. Что там может быть нормального, если уже в самом начале, на первом узи, заметили такие серьезные отклонения? Ксения очень боялась, что врачи просто отмахиваются от дочери. Срок уже большой, с абортом никто не хочет возиться, пусть рожает, мол, там видно будет. Родится больной ребенок – разведут руками. Им-то что. Не им же его растить…

— А потом выяснилось, что действительно всё в порядке, – рассказывает Ксения. – Это не омфалоцеле было. Пуповина просто легла неудачно, это была она, а никакой не кишечник наружу. Аня родила крепкого, здорового мальчика. Я тогда рыдала. Сначала от облегчения. А потом от того, что мне никто не дал подержать внука на руки.

Сейчас ему полтора года Ксения видит внука только на фотографиях, которые скидывает муж Ани в общую группу «семья». Анна с матерью не разговаривает. Даже на Новый год и на день рождения не поздравляет. Просто ни слова.

— Я понимаю, почему она злится, – говорит Ксения. – Но разве я хотела плохого? Разве любая мать на моём месте не испугалась бы? Что я — монстр, потому что хотела избавить её от возможной боли?

И что теперь делать Ксении?
Смириться? Или бороться за отношения с дочерью, хотя она не хочет даже слышать мать?

Комментарии (10)

Старые первыми

Новые первыми

Шу

ШумелкаМышь

6 минут назад
#149865