«Я бы помогла сестре ухаживать за матерью, если бы она разговаривала со мной вежливо!» – говорит Алевтина

— Нас у родителей две дочери, я младшая, сестра старше на семь лет, – рассказывает сорокачетырехлетняя Алевтина. – В молодости она сходила замуж, но с мужем прожила недолго, вернулась с полуторагодовалой дочкой к родителям в двушку. Соответственно, мне там места совсем не осталось. Я ушла сначала к подругам в общежитие, потом стала подрабатывать, комнату сняла. Пока еще училась, несколько раз в трудные моменты просила помощи у родителей. Они помогали, да. Но при этом выносили мозг: тебя, мол, никто не гнал, могла бы жить дома, нет же, захотела самостоятельности, а не тянешь! Ну, в итоге как-то доучилась, нашла нормальную работу, с трудом, но встала на ноги. Стала строить свою жизнь дальше…

Сейчас у Алевтины двое сыновей-подростков, муж, трехкомнатная квартира, поэтапно купленная в ипотеку. Есть еще одна недвижимость, двушка, которую брали детям на старт или себе на старость, как получится. Квартира сейчас сдается в аренду, деньги идут на уплату ипотеки, платить осталось совсем немного. Алевтина с мужем работают, дети учатся в школе, обычная семья.

— И все, что имеем, заработали и купили с мужем сами, – рассказывает Алевтина. – Свекровь немного помогала с детьми на подхвате, когда те были маленькие. Несколько раз обращалась к своей маме, когда свекровь не могла и няня болела, был форс-мажор. Мама мне в помощи отказала: ситуация у меня, по ее словам, не на грани жизни и смерти была, муж мог отпроситься с работы, соседку какую-нибудь я могла попросить с детьми посидеть, подружку, а маме надо Алину, внучку от старшей сестры, из школы встречать и обедом кормить, даром что та в седьмом классе уже. Ну нет так нет, ладно, выкрутились, действительно нашли няню, помогли чужие люди, которые уж совсем были ничем не обязаны…

Несколько раз Алевтина серьезно ссорилась с родителями, не общались, бывало, по году-два. В первый раз во время второй беременности мама вдруг заявила дочери, что надо идти и делать аборт, одного ребенка им с мужем вполне достаточно. Разумеется, улетела в бан. Потом, был случай, мама попросила деньги на операцию, Аля дала, но операцию мама делать не стала, а деньги отдала старшей дочери на уплату каких-то кредитов. Алевтина тоже рвала и метала, высказала все и матери, и сестре, долго потом не общались.

Последняя крупная размолвка была из-за наследства – семь лет назад умер отец, и мать попросила дочерей отказаться от всего в ее пользу, с тем, чтобы, когда не станет матери, дочери поделили имущество пополам. А то мало ли что с Алевтиной или ее сестрой Валентиной – тогда пожилой матери придется иметь дело с их наследниками. Алевтина от своей части собственности отказываться не стала, вступила в наследство. Как поступила сестра, она точно не в курсе. Разумеется, физически все осталось по-прежнему: в квартире матери живет мать, Валентина и ее дочь Алина. Тем не менее такое решение опять повлекло скандал и бойкот на много месяцев.

И все годы так в отношениях с родственниками: периоды оттепели сменяются эпизодами холодной войны. Но даже когда все относительно хорошо, родня все рано Алей недовольна. Все они, особенно мама, ждут от Алевтины инициативы в общении, того, что она должна первой звонить, узнавать, как дела, рассказывать свои новости.

— А мне, во-первых, и некогда, у меня работа, семья, дети, – оправдывается Алевтина. – А во-вторых, я человек дела, звоню, только когда надо что-то сказать или спросить, вести пустые разговоры о погоде абсолютно не умею. Мама обижается, хотя я сто раз объясняла уже, что звонить каждый день «просто так» - не мой вариант. Хочешь, говорю, звони сама. Но сама она не звонила никогда, видимо, корона упадет… Мне свекровь в этом отношении нравится: надо что-то, она сама позвонит, напишет, молодец. Не надо – мозг выносить не будет…

За долгие годы у Алевтины сложилось впечатление, что мама, сестра и племянница – семья, а она, Аля, где-то сбоку, как не родная им. Хотя, конечно, ничего удивительного. Сестра и ее дочь всю жизнь живут с мамой. Мама внучку вырастила с пеленок, из садика ее забирала, на больничных сидела, в первый класс за ручку вела. Воспринимает Алину, как свою младшую дочку. Сейчас Алине уже двадцать пять, Валентине пятьдесят один, маме под восемьдесят…

Валентина в жизни как-то не особо преуспела: денег не заработала, нормальной семьи не создала, единственную дочь, и ту у нее, получается, мама «отжала» и воспитывала по своему разумению. В глубине души Алевтине и жалко старшую сестру, но, с другой стороны, той ничто не мешало прожить жизнь по-другому. У Валентины все годы была мощная поддержка со стороны родителей, так что при желании можно было стартануть ого-го как.

— Пару лет назад мама перенесла ковид, такое впечатление, что так и не восстановилась до конца, – рассказывает Алевтина. – Перестала из дому выходить, стала капризной, эгоистичной, когнитивные способности ухудшились. А полгода назад и совсем слегла, при этом практически провалилась в деменцию. Кричит, подгузники срывает, требует вести ее домой. Куда домой? Она в этом доме почти всю жизнь прожила. Сестру костерит последними словами. Валя с работы ушла, сидит теперь с матерью, потому что оставлять ее невозможно, а денег на сиделку нет. Живут на материну пенсию и на какой-то заработок Алины.

Недавно позвонила мне в истерике – просит помощи, любой, но прежде всего материальной или физической. «Это и твоя мать тоже!»

— А я по большому счету не чувствую, что должна! – вздыхает Алевтина. – Мать всю жизнь тащила на своем горбу Валю и Алину – теперь им и карты в руки, пусть отдают долги. Я карабкалась рядом самостоятельно. Мне ни детей никто не растил, ни деньгами не помогал… Их там две взрослые тетки на одну бабушку. Пусть справляются…

Алевтина могла бы дать какую-то сумму денег, если бы сестра разговаривала вежливо, без наезда. Просто по-человечески попросила бы. А в такой ситуации вообще не хочется ничего давать. Сестра кричит, обвиняет, обзывает, бросает трубки. Где-то ее можно понять, она, видимо, уже на грани. Но помогать при таком раскладе совершенно не хочется.

— Наследство небось прибежишь делить первая! – выкрикнула Алевтине в телефонную трубку сестра.

— А причем тут вообще наследство? – не понимает Алевтина. – Наследство – совершенно другой вопрос, его будем делить по закону, да. Если нет завещания, а мне кажется, его нет, иначе сестра бы так не волновалась бы - значит, будем делить пополам материну долю.

И опять, если бы сестра вела себя сейчас нормально, из единственного жилья ее с дочерью Алевтина бы впоследствии выгонять не стала, все-таки родня. Но Валя как специально портит отношения, поливая сестру грязью и упреками. Ну, пойдет жить под мост тогда, сама виновата…

А как считаете вы, Алевтина права? Она ничего не должна матери, потому что в сознательном возрасте ничего у нее не брала. Вот сестра брала, пусть теперь и отдает долг?

Согласны?

Что скажете?

А Аля могла и с мамой в комнате жить

у Али же и свои дети есть)

Никто никого не выгнал, она ушла уже заканчивая универ, то есть в 24+- года

В любом случае хочет наследство, помогает с престарелых родителем