— Эта квартира от бабушки мне досталась совершенно неожиданно, – рассказывает тридцатилетняя Мирослава. – У бабушки, кроме меня, есть еще внуки и другие родственники, сын, мой отец, жив-здоров. Я и не надеялась ничего от нее получить, очень удивилась, когда выяснилось, что есть завещание. Мы с мужем на тот момент уже несколько лет как взяли ипотеку, платили – правда, строго по графику, без опережения, в комфортном режиме. Просто не видели смысла затягивать пояса и закрывать пятнадцатилетнюю ипотеку за пару лет. И тут буквально на голову мне свалилась эта квартира. Родня, конечно, в шоке была, никто не понимал, почему бабушка так решила. Кто-то и обиделся, не без этого. Тем не менее в наследство я, конечно, вступила…
— …На ребенка мы с мужем решились только потому, что уходить в декрет я не планировала, – рассказывает тридцатилетняя Марина. – Думала, что буду продолжать трудиться и зарабатывать. Работа у меня удаленная, вполне совместимая с материнством… Месяца через полтора после родов я уже работала вовсю. Благо, ребенок спокойный, с самого начала спал всю ночь, да и днем особо проблем не доставлял. Где-то муж помогал, брал на себя малыша, где-то я в выходные работала, где-то поздно вечером что-то доделывала. Иногда и просто днем занималась работой: стелила одеяло на пол, выкладывала туда сына с игрушками, и вперед…
— …Проблема в том, что моя мама мою свекровь ненавидит! – жалуется тридцатилетняя Виола. – Она уверена, что все проблемы со здоровьем у нашей с мужем дочки – из-за свекрови, которая спровоцировала мне преждевременные роды… В общем, муж мой очень любит жареную рыбу, его прямо за уши не оттащишь. И раньше я ему часто готовила это блюдо, хотя сама рыбу почти не ем. А во время беременности у меня какая-то странная аллергия началась, именно на рыбу, причем, не пищевая. Стоило мне просто в руки взять рыбешку, как мгновенно руки покрывались зудящей сыпью. Очень неприятное ощущение, скажу я вам. А свекровь притащила нам этой рыбы целый пакет, кто-то ее угостил. Сырой, разумеется! Чистить и жарить ей, видимо, не хотелось, и она решила пристроить гостинец нам. Про аллергию я ей говорила раньше, но она, разумеется, не поверила – раньше ведь не было никакой аллергии, сейчас-то откуда она взялась?..
— Когда мы с Мишкой познакомились, он уже жил в этой квартире, – рассказывает тридцатидвухлетняя Кристина. – Большая трешка-сталинка на Мичуринском проспекте, престижный район, хороший ремонт в квартире, высокие потолки, третий этаж. Мишка сказал, что снимает квартиру в аренду, я отметила, что, наверно, она бешеных денег стоит. Он пожал плечами и сказал, что достаточно зарабатывает и платит за свой комфорт… Несколько месяцев мы просто встречались, потом начали жить вместе – я переехала к нему. Мы оба работали, неплохо зарабатывали, жили на широкую ногу, путешествовали. Заговорили о свадьбе… Я предложила задуматься о покупке собственного жилья. Разумеется, ради этого нужно было накопить денег, а значит, пересмотреть расходы. Давай, говорю, квартиру снимем попроще, зачем нам трешка сейчас, нас только двое, сколько ты за нее платишь в месяц? От прямого вопроса о деньгах Мишка ушел и съезжать с этой квартиры отказался наотрез. Мол, я здесь привык, метро рядом, на работу ездить удобно, все чисто-аккуратно, прекрасные соседи. От добра добра не ищут, экономь на чем-нибудь другом…
— С золовкой у нас отношения прекрасные были всегда, – рассказывает тридцатидвухлетняя Ульяна. – Когда мы познакомились, ей только четырнадцать лет было. Она ко мне потянулась, все подсматривала, какая у меня косметика, какие вещи, я с ней делилась, что-то советовала, что-то свое отдавала, что-то новенькое покупала специально для нее... Свекры ее родили довольно поздно, к тому же свекровь – женщина простая, не модница, и люди они небогатые, а девчонке хотелось всех этих женских штучек… Сейчас она уже взрослая, двадцать два года, институт закончила, замуж выходит. Собственно, из-за этой свадьбы у нас сейчас весь сыр-бор! Свекровь попросила у мужа триста тысяч рублей в долг на год…
— …Я на работе была, когда мне позвонила с дачи сестра, в слезах, чуть ли не в истерике, – до своего мужа не могла дозвониться, – рассказывает двадцатисемилетняя Валерия. – Пропал, трубку не берет. Сама она с детьми и с нашей мамой уже с начала месяца на даче живет, муж ее – в городе, работает, вроде как. Она звонила ему раз двадцать – и вечером, и ночью, и с утра. Друзьям позвонила, на работу, хотя знала, что выходной у него, никто ясности не внес. Она тогда меня попросила съездить к ним домой, посмотреть, живой он там вообще. Раньше такого не было. Мог с вечера не ответить, но утром трубку брал всегда, а тут тишина, хотя времени почти двенадцать дня. Ладно, говорю, в обеденный перерыв съезжу, благо, живут они от моей работы недалеко…
— …Мама у меня никогда особым чадолюбием не страдала, – вздыхает тридцатичетырехлетняя Варвара. – И мне перед моей свадьбой в двадцать два от всей души посоветовала не спешить рожать. Когда через несколько лет я обмолвилась, что у меня бесплодие, она чуть ли не обрадовалась – мол, ну и замечательно, не надо тратиться на противозачаточные и бегать на аборты, мол, ты не представляешь, как я намучилась со всем этим в свое время, а тебе повезло… Дочка у нас с мужем все-таки родилась после семи лет попыток, мы были очень рады. В принципе, и мама проявила интерес к внучке. Звонила, приходила, дарила подарочки, просила прислать фотки, которыми, я так понимаю, хвасталась перед подружками. Нет, сидеть не сидела никогда, сразу сказала, чтоб на нее не рассчитывали. Ну, это и не нужно было, я вполне справлялась сама, дочка с рождения была спокойной, спала много, ела хорошо, трудностей с ней не было…
— …Она мне говорит, а ты знаешь, на кого Жанна похожа? На мою свекровь! – пересказывает свой разговор с подругой Юлией сорокавосьмилетняя Александра. – Я аж поперхнулась сначала. А она: у меня, говорит, вообще дежавю какое-то в последнее время: раньше Нина Сергеевна, покойница, меня никак принять не могла, гнобила, оскорбляла, видеть не хотела, что бы я ни делала. А теперь точно так же ведет себя невестка: дверь перед носом закрывает, говорит сыну про меня гадости на заднем плане, когда я ему по телефону звоню, я все прекрасно слышу…
— Родители десять лет назад решили квартиру взять в ипотеку, – рассказывает тридцатитрехлетняя София. – Им было под пятьдесят обоим уже тогда, думали организовать себе поддержку на пенсии. Ну что, хорошее дело, мы с сестрой были только за. У родителей имелись накопления, которые пошли в первоначальный взнос. Взяли однушку в новом доме, но довольно большую по площади. Квартиру сразу стали сдавать в аренду, так чтобы платить ипотеку было легче. Я тогда уже закончила учебу и работала, жила на свои, да еще и родителям подбрасывала за коммуналку. А вскоре и вообще съехала к будущему мужу. Правда, сестра еще в школе училась, ей было семнадцать лет, ее еще нужно было растить…
— С бывшим мужем мы в одной школе учились, да еще и жили в детстве в одном подъезде, они на третьем, мы на восьмом, – рассказывает тридцатишестилетняя Ирина. – Он на пару лет старше, поэтому внимания никакого на меня не обращал до определенного времени. Заметил, когда мне было уже двадцать два года. Мама кресло купила в квартиру, а на грузчиках решила сэкономить, оплатила доставку до подъезда только. Думала, как-нибудь дотащим его вдвоем до лифта, загрузим и поднимем. А оно оказалось огромное и тяжелое, в лифт не входило. Доставщики нам его из Газели выгрузили и уехали. Стоим с ней, думаем, что делать, и тут Олег… В общем, не прошел мимо, вызвонил своего приятеля, вдвоем они нам подняли это кресло. Мама их потащила чай пить с конфетами. Приятель убежал, мол, дела. А Олег задержался, выпил чаю, предложил мне встретиться погулять вечером. Обменялись телефонами, так и закрутилось…
— …Если бы ребенок не проговорился, мы с мужем так и жили бы в неведении, что свекровь со своими внучками от дочки, оказывается, едут отдыхать с нами! – с возмущением рассказывает тридцатичетырехлетняя Валерия. – Путевки взяли в тот же пансионат и на те же числа, что и мы. Вот был бы сюрприз по приезду на место… Это после того, как я русским языком ей сказала, что хотела бы отдыхать своей семьей: я, муж и наша дочка. Нянькой и аниматором для ее внучек работать в своем законном отпуске мне как-то не очень хочется! Она, конечно, говорила, что вообще не будет нам мешать. Ага, конечно! Знаю я, как это будет: «Ой, можно мы с вами погуляем, мы же вам не помешаем?» А потом начинается: детям то пить, то писать, то тошнит, то подождите нас, то еще что-нибудь, это же все ежу понятно, что так и будет!..
— …Мне было лет тринадцать-четырнадцать тогда, жене брата – двадцать один, студентка последнего курса, – рассказывает тридцатипятилетняя Елизавета. – Брат немного постарше ее, он закончил уже институт здесь, в Москве, и подвернулся ему хороший вариант с работой в Тюмени. Можно было, конечно, и в столице устроиться каким-нибудь менеджером по продаже чего-то. Но интересная работа по его специальности, с хорошей зарплатой для молодого специалиста и, главное, с внушительными карьерными перспективами, которые в Москве бы и не снились, нашлась только в регионе. Брат решил ехать. Жена его осталась на год доучиваться и получать диплом, а жить мы стали втроем: я, мама и она – в маминой квартире-трешке…
— Родители развелись, когда мне было почти пять лет, – рассказывает тридцатичетырехлетняя Лилия. – Алименты мы с мамой несколько лет после этого ходили получать на почту… Я не знаю, сколько там было в рублях, тогда и деньги-то другие были. Но видела, что работницы почты усмехались, мол, ну и алименты, тут на один сандалик ребенку не хватит, это что же за зарплату-то там получает мужик, как он на нее живет, бедняга? А папаша ходил в рейсы на корабле, зарабатывал в валюте и вполне прилично. Просто, как многие в те годы, основную зарплату получал в конверте, а алименты платил, видимо, с какой-то минимальной официалки. На фоне бешеной инфляции тех лет они действительно выглядели символическими…
– Дочь мне звонит – мам, а ты не хотела бы завтра к нам прийти, с внуком пообщаться, у тебя же выходной вроде бы? Я честно отвечаю, что да, выходной, но тратить его на то, чтобы поработать няней за бесплатно, мне очень не хочется. Я честно оттрубила две смены по двенадцать часов на непростой работе, и мне, на минуточку, уже не двадцать лет. В свой выходной хочется лежать с книжкой в пижаме, а не скакать бешеной белкой за годовалым внуком. Я всегда говорила дочери: «Если тебе нужна помощь с ребенком, то так мне и говори. Не надо вот этого: «в гости», «пообщаться», «мы давно не виделись». А конкретно: я болею, или не спала всю ночь с ребенком, или не справляюсь, приедь, помоги. Тогда и будет разговор! Просто так ехать на внука посмотреть и посюсюкать с ним мне, уж извини, совсем неинтересно!». Дочь обижается. Она вообще на меня в постоянной обиде последнее время…
— …Да не то, чтобы подруга она мне, скорее так, просто приятельница, – рассказывает тридцатилетняя Тамара. – Познакомились прошлым летом, с колясками вместе гуляли в нашем парке. Выяснилось, что мы соседи, живем через двор буквально, и дети у нас ровесники, у обеих девочки… Я эти хождения с коляской взад-вперед, если честно, терпеть не могла, Вероника тоже, но гулять с ребенком надо. Вот и коротали время вдвоем, болтали о том – о сем. О детях в основном, конечно, но и так, о жизни. Вероника старше меня почти на восемь лет. Долго они с мужем не могли родить, преследовали их выкидыши на ранних сроках, диагноз стоял – привычное невынашивание. Дочь ей досталась нелегко, с первого дня беременности она по больницам, на лекарствах, зашивали ее, выносила еле-еле. Но зато родила наконец здоровую девчонку, это ли не счастье, после пяти или шести неудач…