«Дочь позвонила спустя много лет, но я честно сказал, что мне не интересна ни она, ни ее ребенок!» – признается отец

— Первый раз я женился совсем молодым, еще в студенчестве, – рассказывает сорокасемилетний Павел. – Брак был, что называется, по залету. Ни о какой свадьбе мы с однокурсницей Викой тогда и не думали, встречались, общались, дружили организмами, как это бывает в двадцать лет. Но вот подвела контрацепция. Она забеременела, очень переживала, как это воспримут родители, они довольно-таки строгие и консервативные люди были всегда. Я пошел к ее родителям с ней… В общем, не успели мы испугаться и понять, что происходит, как уже оказались в ЗАГСе. Вскоре после свадьбы родилась дочь Маша. Мы с женой еще доучивались в институте, родители с обеих сторон взялись активно помогать – и морально, и материально, и с ребенком сидели…

По словам Павла, большой любви к жене у него не было изначально, но жили вместе на удивление неплохо, ничем не хуже других. Во многим и стараниями родителей тоже. Квартиру купили с их помощью, сразу двушку, сделали ремонт, чтобы у дочки была своя комната. Павла тесть устроил на работу, вскоре мужчина стал очень неплохо зарабатывать. Жена Вика тоже работала, благо, за внучкой две пары бабо-дедов в очереди стояли, никогда не отказывались посидеть. Даже обижались, если внучку долго не приводили.

Вика с Павлом встали на ноги, купили машину, немного посмотрели мир. В семье появились свободные деньги, решили взять однокомнатную квартиру в строящемся доме – дочери на старт. Дочь Павел очень любил, помогал с ней всегда, занимался, с Машей у него были очень хорошие, теплые отношения. Но с женой они постепенно стали жить как брат с сестрой – секса ей было не надо, а Павел и не настаивал, приспособился брать свое на стороне. Скорее всего, по словам Павла, Вика об его изменах смутно догадывалась, но до поры до времени молчала.

— В какой-то момент у нас начались отношения с Надей, мы на тот момент работали вместе, – делится Павел. – Поначалу казалось, что это обычная интрижка, каковые у меня уже бывали. Но со временем все переросло в серьезные чувства. Я пришел к Вике и сказал, что встретил другую женщину. Дочери было четырнадцать лет на тот момент, можно сказать, вырастили ее уже… Вика рвала и метала, вылила на меня ушат грязи, обозвала по-всякому, такой бурной реакции от нее я просто не ожидал… Почему-то был уверен, что она только вздохнет с облегчением, и спокойно даст мне уйти. Но ошибся…

Павел, конечно же, все равно собрал вещи, подал на развод и ушел в ту самую однокомнатную квартиру, которую они с женой покупали для дочери – как раз накануне им выдали ключи.

— Двушку, купленную нам родителями, в которой и жили семьей, оставил жене с дочерью, сам ушел в однушку без ремонта, – рассказывает Павел. – В голые бетонные стены! Из вещей только одежду свою забрал и машину, бывшая жена водительских прав не имела, ей автомобиль как бы без надобности. Алименты поначалу стал платить сам, и гораздо больше, чем должен был бы по закону. Но бывшая зачем-то подала в суд, типа, ославить меня на работе. По крайней мере, так она это объяснила. Я этого момента так и не понял, если честно, где тут позор, бухгалтерия начисляла ей проценты с моей зарплаты, больше никто ничего и не знал и пальцами на меня не показывал, как Вике, наверно, хотелось. И денег официально она стала получать куда меньше, чем я давал ей сам… Тогда она включила тяжелую артиллерию – рассказала дочери, какой я подлец. Нашел другую бабу, их бросил, обобрал. Заявила Маше, что я и алименты ей снизил, и квартиру однокомнатную, которую мы дочери покупали, себе забрал, теперь дочь без квартиры из-за меня, вот как. Ни слова о том, что я двушку со всей обстановкой им оставил, ни одной табуретки не вывез. Настроила, в общем, Машу против меня…

В итоге Мария позвонила отцу и попросила его забыть, что у него есть дочь. Сказала, что больше не будет разговаривать с Павлом, исключает его навсегда из своей жизни. Несколько раз Павел пытался объясниться, писал, звонил с левых номеров, его постоянный Маша заблокировала. Поговорить толком так и не удалось. Павел пару раз попытался встретить дочь около школы, приехал в день рождения с цветами и подарком – и там Маша с ним говорить не стала.

— Ну вот что я должен был делать в таком случае – ночевать под окнами, серенады петь? – недоумевает Павел. – Конечно, я опустил руки. Хотя на душе было хреново, чего уж там. Чувствовал свою вину и в том, что семью развалил, и в том, что с дочерью так вот получилось. Хотя готов был и помогать материально, и общаться, и воспитывать. Но это оказалось никому не надо…

Павел женился на Надежде, у них тоже родилась дочь. Жизнь шла своим чередом. Павел по-прежнему хорошо зарабатывал, содержал семью, дочка росла и радовала.

— Время шло, – рассказывает Павел. – Маша свое слово сдержала. Вычеркнула меня из жизни! После нескольких попыток наладить связь я сдался. Позвонил в последний раз ей на восемнадцатилетие, она ядовито поинтересовалась, рад ли я, что алименты закончились, и трубку бросила…

Павел пожал плечами и окончательно выбросил бывшую дочь из головы. В тот момент это далось почти без боли и усилий. Павел даже сам удивился – дочь, которую он искренне любил, стала вдруг совершенно чужим человеком.

— А пару дней мне вдруг неожиданно позвонила Маша, – рассказывает Павел. – Ей двадцать семь сейчас, соответственно, в последний раз я слышал ее голос девять лет назад, но сразу ее узнал. Она рассказала, что вышла замуж, что у нее ребенок, мальчик трех лет, он очень хотел бы общаться с дедом. Так получилось, что я – дед единственный. Она прослезилась, попросила прощения, что вела со мной себя по-свински, мол, была подростком, многого не понимала, а сейчас стала взрослой и поняла, что я ничем перед ней не виноват. Вспомнила все хорошее, что я для нее делал еще до развода… Самое странное, что я ничего не чувствовал – ни счастья, ни радости, что позвонила дочь, одно равнодушие. Она говорит – внук, а мне все равно, даже не интересно, какой он, как назвали, что любит. В общем, я честно сказал дочери, что у меня давно все перегорело к ней, и теперь мне не интересны ни ее ребенок, ни она, чтобы она больше не звонила и не тратила время и эмоции. И положил трубку…

Как считаете, можно ли такое понять, или Павел поступил, как моральный урод?

Что скажете?