«Мы же с тобой еще в детстве договорились, что мама – твоя, мой был папа!» –заявляет младшая сестра, и отказывается участвовать в уходе за матерью с деменцией

— …А в субботу мама затопила соседей снизу! – тяжело вздыхает сорокашестилетняя Анна. – Поставила в раковину на кухне кастрюлю, которая закрыла слив, включила воду и пошла, ну, не в себе человек. Зачем ей воду потребовалось набирать в кастрюлю, ума не приложу, газ в квартире я отключила полгода назад еще, пользуемся микроволновкой… В общем, устроила потоп, хорошо, что был выходной день, соседи были дома и быстро спохватились, перекрыли воду. Но как на меня орала эта тетка снизу, у меня аж перепонки полопались. Вы понимаете, кричит, что ваша мать одна жить уже не может, это опасно, забирайте ее к себе. Сказала им, пусть в суд подают, но платить, видимо, придется… В общем, я почти созрела на то, чтобы отдать мать в пансионат. Сидела вчера, гуглила цены, они и так немаленькие, а если человек с деменцией, как у нас, то и вовсе улетают в космос. Позвонила сестре, говорю, Катя, так и так, сил моих больше нет, что думаешь? А она мне – принимай решение сама, платить тебе. То есть, говорю, ты участвовать не собираешься и материально тоже? Нет, говорит, не собираюсь, мы же с тобой еще в детстве договорились, что мама- твоя, мой – был папа…

— Хм. А что, и правда, был такой договор?

— Ну да… Нельзя, наверно, так говорить, но отца-покойника я терпеть не могла всю жизнь, ненавидела его лютой ненавистью. Я старшая, родители наши поженились по залету, насколько я понимаю, поскольку родилась примерно через месяц после того, как они зарегистрировали брак. Отец, видимо, ребенка не хотел, но как порядочный человек, женился на беременной. И начался ад для всех нас. Лет до пяти у меня было просто ужасное детство, отец пил, дебоширил, открыто изводил мать, распускал руки. Меня специально вроде бы не бил, но мне тоже доставалось, я же лезла их разнимать, он меня отшвыривал, мы убегали босиком, прятались у соседей. В пять лет, я уже не помню почему, но вдруг наступила тишина: мать его наконец-то выгнала. Мы зажили вдвоем, и неплохо, надо сказать, зажили. И с голоду не умирали, и спокойно дома стало…

Аня пошла в школу, прекратились тики, энурез, девочка даже почти перестала заикаться. Классе во втором Аня спросила мать, почему же она раньше не прогнала папашу алкоголика? «Да вот дурой была, учись на моих ошибках!» – грустно ответила дочери женщина.

— И каково же было мое изумление, когда в мои десять папаша пришел к нам на порог, как ни в чем не бывало, и мать его приняла назад! – рассказывает Анна. – Для меня просто солнце погасло, когда я увидела эту рожу на нашей чистой кухне… Нет, в этот раз все было тихо и достойно. Папаша действительно бросил пить, как обещал, больше в рот ни капли не взял, начал работать, родители машину купили. Отец и ко мне делал какие-то шаги, пытался наладить отношения. Помню, выспрашивал, что мне подарить на день рождения, я честно сказала, что лучшим подарком будет его уход. Там, конечно, был куриный переполох, они оба меня стыдили, разве можно так разговаривать с отцом, дети родителей не судят. А я судила и мечтала, чтобы он делся куда-нибудь. Ну, он тоже, видимо, чувствовал мое отношение, и мимо меня стал ходить как мимо мебели. А еще через какое-то время подружка мне говорит – твоя мать что, беременна? Было лето, мать в таком свободном платье без пояса, я стала ей доказывать, что это просто такое платье, но она так на меня посмотрела, что я осеклась. И вечером спросила. Разумеется, это оказалось правдой…

Катя, младшая сестра, родилась, когда Ане было двенадцать.

— У Катьки с отцом были изумительные отношения, он ее любил за нас двоих, души в ней не чаял, – рассказывает Анна. – Помню, мать делит шоколадку на четыре части, всем по дольке, отец – а мою долю отдай Кате. И так во всем. Со мной едва здоровался, ну, в принципе, так же, как и я с ним, а с ней заливался соловьем. Книжки ей читал, игрушками заваливал, машину водить научил к восемнадцати годам, помог сдать на права и купить свой автомобиль…

Сестре по жизни пришлось куда легче. Вот вроде бы и в одной семье они росли, с одними и теми же родителями, а как будто на разных планетах. У Кати не было ни отца-алкаша, как у Ани, зато был идеальный заботливый любящий папочка. Ни тебе пьяных дебошей в детстве, ни заикания и диких комплексов. Катя была залюбленным поздним ребенком, и материального ей тоже досталось куда больше, чем Анне. Ей и машину купили, и с квартирой помогли, и образование дали очень хорошее, тогда как Аня карабкалась по жизни сама. Что осилила и заработала, то и имеет.

— Когда Катьке было лет семнадцать, я в очередной раз сильно обиделась на отца и сказала сестре, что, когда папаша помирать будет и ходить под себя, я на него даже не оглянусь, мне он ничего не дал, и я ему не буду, – рассказывает Анна. – Говорю, он будет на твоей совести. Вот для мамы я сделаю все! А для этого палец о палец не ударю. И сестра ухватилась за эту идею – ну хорошо, мол, договорились, тогда отец в старости на мне! А на тебе мать! И потом еще несколько раз в разные годы повторяла эту мысль, что дохаживать отца будет она, а мне нужно будет взять на себя маму…

Отец сестер умер четыре с половиной года назад в возрасте шестидесяти восьми лет. Ушел легко и спокойно, во сне оторвался тромб. До последнего буквально дня мужчина был на своих ногах и в здравом уме, еще подрабатывал, общался с друзьями, занимался дачей. Казалось, что проживет до ста, мать-то уже тогда загибалась то от одной, то от другой болячки, и пила горстями лекарства. А отец, несмотря на разгульный образ жизни в молодости, выглядел, да и чувствовал себя, куда лучше нее. Но ушел первый.

Катя тогда действительно занималась похоронами. Материально особого участия не потребовалось, у родителей были накопления, из них в основном отца и хоронили. Но беготни, разумеется, было много. Поминки сестра тоже организовывала сама, помощи не просила. В какой-то момент Катя напомнила Ане про их старую договоренность – мол, отца хороню я, с матерью этими вопросами будешь заниматься ты.

— И вот сейчас матери семьдесят два года, вроде бы немного это, – рассказывает Анна. – Но она два раза переболела ковидом, последний раз очень жестко, еле выкарабкалась. Хотя до конца так и не выздоровела. Самая главная проблема в том, что кукуха у нее улетела напрочь. Заговаривается, несет бред, перепрятывает вещи, ключи, документы, утратила бытовые навыки. До последнего времени жила одна, газ я ей перекрыла от греха, хожу каждый день, ношу еду из дома. Чайник купила электрический, который без воды не работает, еду грею в микроволновке. Мама временами ничего бывает, даже как будто в адеквате. Иногда даже думаю – налаживается все. А потом бред возвращается с утроенной силой…

По идее, надо бы переезжать к матери, но у Анны семья, ребенок, хоть и старшеклассник. Везти мать к себе не вариант, просто некуда. С сиделками тоже все непросто, сидеть с дементной бабушкой никто не хочет. Говорят, что лучше с лежачим больным.

Катя от всех этих проблем самоустранилась – мол, ну мы же договорились с тобой, мать на тебе. Если бы это был отец, я бы им занималась, тебя не дергала. А матерью занимайся ты. Время от времени Катя все же приезжает к матери, привозит какие-то продукты, пару раз давала немного денег на разные нужности, оплачивала такси. Но особо не перетрудилась. И в пансионате мать содержать тоже не собирается, даже теоретически. У матери пенсия есть, можно будет квартиру сдать, но доплачивать все равно придется. Но почему все должно быть на Ане-то? Наследство же будет пополам.

— На мне был отец! – твердит Катерина.

— Но уход за отцом не потребовался! – отвечает ей старшая сестра.

—А если бы потребовался, я бы ухаживала. Я не виновата, что сложилось вот так, мой подопечный, папа, ушел легко и беспроблемно, а мама болеет. Тебе просто не повезло! – не сдается младшая.

Ну почему всегда везет только младшенькой?

Как считаете, это Ане действительно не повезло, надо смириться, ей не в чем упрекать сестру, раз такая договоренность у них действительно была?

Или сестра неправа, что за глупость, договоры еще какие-то, пусть впрягается и помогает с матерью? Что скажете?